Стёпа Судаков был просто в восторге.
С каждым часом, нет – с каждой минутой, он совершенствовал владение Даром, и тот открывал ему свои новые грани.
Теперь заглянуть в какое-то удаленное помещение стало для него плёвым делом, таким же простым, как включение и выключение телевизора. Теперь он мог и физичеки перенестись в выбранное место. Это было непередаваемое ощущение! Он закрывал глаза, четко представлял себе место, где хочет оказаться, и после секунды полёта или невесомости, открывал глаза уже там. Для этого фокуса, конечно, требовалась большая концентрация, и лучше всего он получался, когда он перемещался в место, где уже неоднократно бывал.
Теперь он мог не только перенести себя, но и кого-то еще! Именно так он похитил эту четверку, перенеся их в школу из собственных домов, в прямом смысле из-под носа родителей. И не просто в школу, а в специльно подготовленную им самим школу.
Школа теперь являлась его миром. Миром, где он был единоличным хозяином…
Кроме этого, он достиг совершенства в управлении не только эмоциями, но и поступками людей. Теперь инцидент с Редковичем или драка в «Золотом луче» – это топорная работа по сравнению с тем, как он тонко заставил четверку разделится. Подкинув Вилке идею о двух других выходах и том, что их следует проверить двумя группами, он проконтролировал, чтоб эта глупейшая мысль о разделении, которая наверняка вызвала бы серьезные сомнения, была без вопросов поддержана.
Но все эти способности, которыми наделил его Дар, и которыми он с каждым часом и минутой овладевал всё лучше и лучше, просто песчинка по сравнению с его главной и самой грандиозной способностью…
Нет, не так, сам прервал он свои рассуждения…
Все эти фокусы и способности – составная часть той главной и грандиозной способности, которую он получил вместе с Даром. Да, именно так!..
Теперь он мог управлять реальностью!!!
Глава 34
Не доезжая до ворот школы метров десяти, Андрей остановил машину и выключил фары. Когда исчез их яркий свет, показалось, что на стекла машины набросили черную вуаль, но вскоре это впечатление рассеялось, чему во многом помог горящий над входом в школу фонарь. Один-единственный, он мужественно боролся с темнотой, не давая ей поглотить весь школьный двор.
А вот внутри здания, похоже, царствовала только она. Весь трехэтажный учебный корпус, а также спортзал и столовая находились в её черной власти, и только в соединяющем их коридоре-холле горел свет. Там должна была находиться ночная дежурная. Андрею не хотелось бы оказаться на её месте, одному, в большом темном здании, и особенно сейчас! Интересно, а знает ли она о той чертовщине, что творится вокруг?
Все четверо покинули машину и, закрывая дверцы, постарались сделать это как можно тише. И Ольга, и Игорь, и Ковров разделяли предположение Андрея о том, что Судаков мог устроить вендетту над своими школьными мучителями именно в школе, так сказать, на месте преступления. Хотя никто, в том числе и сам Андрей, не был в этом полностью уверен. Для того они сюда и приехали, чтоб убедиться в правильности или ошибочности данной версии. На случай правильности было оговорено, ничего самим не предпринимать, а, взяв школу под наблюдение, дождаться второй машины, которая должна была отъехать от участка по направлению к школе через десять минут после «вольво».
После окончания школы Андрей был рад, когда ему случалось посещать свою или какую-либо другую школу, потому как со школьными годами у него, как и у многих других людей, были связаны приятные воспоминания. Но сейчас, пересекая школьный двор, никаких положительных эмоций он не испытывал.
На тесно сбившуюся группу из четырех людей хмуро и молчаливо смотрели черные прямоугольники окон учебного корпуса, а с другой стороны, словно входы в темные гроты устрашающе чернели окна спортзала. Все чувствовали себя неуютно под их безмолвными взглядами, и поэтому облегченно вздохнули, оказавшись под фонарем возле входа.
Правда, двери оказались закрытыми. Но в этом не было ничего удивительного.
Сержант, как официальный представитель власти, громко постучал в них, и все стали ждать ответа, поглядывая на занавешанные тюлевыми занавесками окна. Ответ долго себя ждать не заставил:
– Кто там? – донесся из-за дверей женский голос.
– Милиция!
– Какая такая милиция?
– Родная!… – усмехнулся Ковров. – Открывайте!
Щелкнул замок, дверь совсем немного приоткрылась, и в образовавшуюся щель высунулась голова миниатюрной женщины лет пятидесяти в пуховом платке. Увидев милицейскую форму, она с недоверием осмотрела «гражданских»:
– А это кто?
– Эксперты, – и глазом не моргнув, разъяснил сержант. – Мы проводим оперативно-розыскные мероприятия, связанные с исчезновением четырех подростков, выпускников этой школы. На ввереном вам объекте без проишествий?
– Всё о`кей! – заставив всех улыбнуться ответила женщина. – Заходите, проверьте сами!
– Вам не страшно-то тут одной? – поинтересовался Андрей, проходя мимо дежурной.
– Так я тут не одна. – Он почувствовал слабый запах вина и подмигнул сержанту, мимо внимания которого сей факт тоже не прошел. – С сестрой. А вот когда она болеет, или я, или кто-то из нас не может, – вот тогда одной сидеть-то не дюже приятно… Правда, Катька?
Слева, за столом сидела напарница дежурной, которая, поздоровавшись, энергично закивала в знак согласия.
Кроме тихо работающего радиоприёмника, открытой коробки печенья и колоды карт на столе ничего не было. Бутылка вина своевременно перекочевала в укромное место. Но ни Андрея, ни Коврова она не интересовала, потому как прибыли они сюда не для уличения дежурных в употреблении алкогольных напитков на рабочем месте, да еще и в школе.
Слушая краем уха, как Ковров расспрашивает дежурных, Андрей осмотрелся вокруг, но ничего особенного не заметил. К нему подошла Ольга и очень тихо, практически на самое ухо, спросила:
– А ты не почувствовал… такое странное… ощущение, что ли, когда переступил порог?
Андрей согласно кивнул.
Ему даже стало немного не по себе. Действительно, переступая порог школы, он ощутил какое-то странное мимолетное неуловимое чувство, описать которое он просто не мог, несмотря на то, что, по словам литературных критиков, неплохо владел словом. Он списал это ощущуние на нервы, усталось и правило выживания по ужастику, которое они в очередной раз нарушали.
Но теперь, когда оказалось, что подобное испытал не только он, ореол спокойствия, который начал окружать пустую школу с двумя сестрами-дежурными, неравнодушными к вину и картам, вмиг рассыпался.
Идя по коридору первого этажа, Владимир Пащенко держал натогове свою зажигалку. На тот случай, если всесильный и неведомый кто-то снова захочет поиграть с ними и отключит свет.
Увидев её в руке друга, Борис Ложкин даже остановился.
– Слушай!.. У них ни зажигалки, ни даже спичек! – имея в виду отправившихся в столовую Звягина и Михайлову, воскликнул он.
Парни посмотрели друг на друга и, указав в конец коридора, Пащенко произнес:
– Успеем! Тут осталось всего ничего…
Аргумент явно был слабым, но Вилка, не долго думая, согласно кивнул головой, и они заспешили дальше.
Пащенко и сам не знал, почему именно сейчас в нем вдруг взыграл дух давнего соперничества с Анатолием Звягиным. Дух этот проснулся, конечно, не в самое удачное время и не в самом лучшем месте, но Пащенко не стал долго терзаться этими мыслями, и они быстро покинули его голову.
– В горле пересохло, – сказал Вилка, когда они проходили мимо двери в туалет.
Он толкнул её, но та оказалась запертой.
Тогда он подошел к двери в женский туалет и без особой надежды стукнул ладонью по ее полотну.
