И поэтому Андрей выстрелил в него.
Промахнулся.
Любой специалист скажет, что попасть с двадцати шагов пусть даже в неподвижную цель, не имея достаточной практики в стрельбе, довольно трудно.
Но Андрей увидел испуг на лице Судакова.
Тот действительно испугался, увидев, как из ствола пистолета вырвалось пламя, и пуля с жутким еле уловимым и одновременно невероятно громким свистом пролетела у самого уха.
Он мог не допустить следующего выстрела. Мог развернуть руку Ковалева, направив пистолет тому в лоб; мог не дать согнуться указательному пальцу; наверное, мог даже остановить на лету пулю…
Но испуг, который даже не успел перерасти в настоящий страх, не позволил ему воспользоваться той полсекундой, которая прошла между первым и вторым выстрелом.
Пуля угодила ему прямо в грудь, отбросив назад. Он навалился на спинку стула, который неимоверно долгое мгновенье пробаллансировал на двух ножкаж и в конце концов завалился назад вместе с телом Последнего.
Держа на прицеле неподвижное тело Стёпы Судакова, они медленно подходили к нему.
Коврова бросало в дрожь от одной только мысли, что он полминуты назад чуть не застрелил Андрея Ковалёва. Это жуткое ощущение, когда рука помимо воли направила пистолет тому в голову, никак не могло оставить его и, похоже, будет преследовать теперь еще очень долгое время.
Андрея била дрожь оттого, что он только что застрелил человека. Однако совесть не грызла – другого выхода просто не было.
Судаков лежал на полу с закрытыми глазами, раскинув в стороны руки. На груди у него медленно расплывалось багровое пятно.
Андрей не нашел в себе сил дотронуться до его шеи, чтоб проверить пульс, но, глянув на сержанта, сразу же забыл об этом, увидев у того на боку рацию.
– Проверьте… – ему пришлось откашляться, потому что слова застревали в горле. – Проверьте, есть ли связь!
Ковров взял в руки рацию и, после пары секунд манипуляций с ней, довльно прищелкнул языком:
– Лейтенант, это Ковров! Мы в школе, здесь…
Глаза Стёпы Судакова внезапно распахнулись, – отчего и Андрей, и сержант чуть не выпустили в него всю обойму, – и он начал еле слышно что-то шептать.
Андрей держал Последнего под прицелм, но не так-то легко было выстрелить в беспомощно лежащего на полу раненого человека. Заставив себя опуститься рядом с Судаковым на одно колено, он смог расслышать, что тот шепчет:
– Связи нет… Связи нет… Связи нет…
– Лейтенант!.. Лейтенант, вы меня слышите?
– Думаю, что нет, – ответил Андрей, поднимаясь и пытаясь поймать и выстроить в логическую цепочку беспорядочно мечущиеся мысли.
Уже было ясно, что ко всему, а, возможно – и за всем происходящим в Узинске стоит Стёпа Последний. Каким образом это ему удается – пока неважно…
– Смотри, Толяныч, двери-то на месте…
Андрей не понял этой странной фразы, сказанной одним из подростков другому, и, видимо, так требовательно посмотрел на него, что тот тут же пояснил:
– Когда мы спустились на первый этаж, дверей школы… не было. Их не существовало…
Вот тут-то Андрей смог ухватить за хвост и сформулировать ту важную мысль, которая пряталась среди других вопросов, версий, догадок и предположений.
Каким-то неведомым образом Стёпа Последний мог управлять не только эмоциями и поступками людей, но и окружающей реальностью, и еще бог знает чем!!!
Но сейчас, тяжело раненый, он, похоже, потерял или частично утратил эту способность. Ведь связь на мгновенье восстановилась, и исчезла вновь, когда он начал шептать: «Связи нет…»! А ведь раньше связи не было и без его шепота, то есть он контролировал её отсутствие на каком-нибудь подсознательном уровне.
Если бы у него хватило жестокости заставить каким-то образом Последнего замолчать: заткнуть тому рот, оглушить или выстрелить в ногу! Но Андрей не мог заставить себя сделать это или попросить кого-то. Уж наверняка кто-нибудь из этой четверки похищенных смог бы заставить Последнего перестать шептать, и тогда бы удалось проверить, восстановилась ли связь.
Но сейчас Андрей мог лишь теоритически обосновывать своё предположение.
Если окружавшее Узинск серое марево – дело рук Последнего, то сейчас, когда он находится в полусознательном состоянии и контролирует только связь… марево должно исчезнуть.
Андрей понятия не имел, правильно ли он рассуждает, но это можно было проверить.
Он отвел Коврова в сторону, в двух словах объяснил своё предположение и, не дав тому ни согласиться, ни возразить, бросился к дверям столовой, где подхватил удивленную его поспешным бегством Ольгу.
– Нам надо быстренько проверить, что там с маревом, – коротко пояснил он уже в машине.
Разорвав ночную тишину визгом шин, его «вольво» рванулся с места, но на ближайшем перекрестке Андрей притормозил и, поравнявшись с мигнувшей ему дальним светом и остановившейся милицейской машиной, за рулем которой успел заметить сержанта Лобенко, а рядом – лейтенанта Ващука, высунулся в окно:
– Ковров всё вам объяснит!
Сказав это, вновь вдавил педаль газа в пол.
Часть третья
Хозяева
Глава 36
Андрей полностью сосредоточился на управлении машиной.
Опытный водитель отличается тем, что старается, как можно меньше пользоваться тормозами, не переводя энергию двигателя в тепло тормозных колодок. Он притормаживает двигателем, точно рассчитывает траекторию движения, не разгоняется перед нужным ему поворотом, чтоб потом резко тормозить…
Абсолютно другая техника пилотирования у раллийного гонщика. Ему важно пройти участок как можно быстрее, а для этого нужно вдавливать педаль газа в пол и резко тормозить в самый последний момент, чтоб беречь драгоценные секунды.
Именно так сейчас Андрей и делал.
Благо вечерний, да еще и застывший в тревожном ожидании город позволял игнорировать правила дорожного движения. Включив спортивный режим автоматической коробки, Андрей на все сто процентов использовал мощь спрятанных под капотом двухсот двадцати пяти лошадиных сил. Проснувшиеся лошадки разрывали тишину натужным ревом, шины повизгивали на поворотах, цепляясь за асфальт, а дальний свет фар отгонял темноту с неосвещенных участков улиц.
Никогда раньше Андрей не позволял себе такой езды. Когда он проезжал мимо кафе «Золотой луч», стрелка спидометра показывала 120 км/ч. На этой же скорости «вольво» влетел на довольно узкую улочку, отчего показалось, что скорость возросла раза в полтора. Висевшие над дорогой фонари замелькали в бешеном темпе, а придорожные кусты слились в единое целое.
Ольга с трудом, но всё же сдерживала своё желание, попросить Андрея ехать чуть помедленнее, так как прекрасно понимала причину этой сумасшедшей гонки. Она полностью положилась на его водительские качества, да на надежность «вольво», который, как она слышала, являлся одним из самых безопасных автомобилей в мире.
Наконец, с диким визгом шин, последовавшим после резкого торможения перед нужным поворотом, они вырвались за город. Здесь не было освещения, но участки дороги были прямыми, без резких поворотов, к тому же полотно её было сухим, а видимость не ограничивалась туманом, что позволяло свету фар освещать достаточное расстояние, так что Андрей слегка отпустил ногу с педали газа, лишь когда спидометр показывал 180 км/ч, а на следующем, более длинном и прямом участке разогнался до двух сотен.
Ощущение было потрясающим! На какое-то время оно даже оттеснило все мысли об Узинске, Последнем
