Выкладывай! — Он достал из мешка краюшку черного хлеба и коробочку с солью — все, что у него оставалось.
Светлана показала свои пустые ладони:
— У меня ничего…
У Кати каким-то чудом, — может, и не чудом, а выдержкой характера, — уцелело в кармане еще одно большое яблоко.
Антон отнес свой ранец подальше от костра, к елке, и присел около нее, повернувшись к ребятам спиной. Покопавшись в ней, он что-то сунул, в рот, и опять стало видно, как двигаются его уши вместе с челюстями.
— Антон жует, как бурундук! — засмеялась Светлана. — Давай же и нам! Чего ты там жуешь?
Антон не ответил.
Толя сидел молча, обхватив колени, и ни в чем не принимал участия. У него не было никакой еды, а есть хотелось.
Увидев, как у Антона движутся уши под кепкой, Толя вскипел:
— Ты что — единоличник? Товарищи так делают? Если ты хочешь один жить, то и оставим тебя одного! А еще собираешься в пионерский отряд вступать!
Антон повернулся на девяносто градусов:
— Ну, а что у меня? У меня только… эта… один кусочек… как его…
— Вот и клади сюда в одну кучу и «эта» и «как его».
— Ага… я тащил… — проныл Антон.
Но повернулся лицом к костру и положил рядом с Сережиным хлебом свой недоеденный пирог.
— И больше ничего? — спросил Толя.
— Только еще один…
— И этот «еще один» клади.
Но Сережа задержал руку Антона, которая нехотя потянулась было к ранцу.
— Не надо, Антон. Оставим на утро. Антон живо захлопнул ранец.
Но Толя уже распалился:
— А я говорю — клади! Пионеры так не поступают!
Антон снова полез в ранец.
— Но он же не прячет! — вступилась за Антона Катя. — Он же на утро…
— Утро вечера мудренее! — сказал Сережа. — Будет вам спорить. Давайте есть и пить скорей — вот хлеб, вот соль, вот лимонный чай. Сейчас чашек наделаем.
Ребята нарезали круглых кусочков бересты и принялись делать себе чашки. Светлана с любопытством смотрела, как они выравнивали ножом светлые берестяные пластинки, как подогревали их у огня, чтобы береста стала мягкой, как свертывали из нее ковшички, приделывали ручки из палочек. Посмотрела, а потом и сама принялась делать себе чашку, но слишком близко сунулась к огню — береста у нее задымилась и почернела.
— На, возьми мою, — сказал Сережа и протянул ей хорошенький белый ковшичек.
Но Светлана, упрямо сдвинув брови, отвела его руку, взяла свежий кусок бересты и снова принялась разогревать его над огнем. Чашка у нее вышла кривая, неуклюжая, но все-таки это была чашка и сделала ее Светлана сама!
Начался веселый, необычный, роскошный пир. Куски хлеба и пирога с глотком горячей воды, пахнущей дымком и лимоном, — может, только лидийский царь Крез так вот весело пировал в своих золотых палатах!
11
После ужина жизнь показалась простой и хорошей, тайга — не страшной и тревоги напрасными.
— Ребята, давайте проведем пионерский костер! А? — сказала Светлана просящим голосом. — Ведь это же наш настоящий пионерский костер!
— Без подготовки? — пожал плечами Толя. — И галстуков ни у кого нет. Что же это за костер! И на костер обычно приглашают гостей, а у нас кто будет?
— Во-первых, галстуки у нас есть, — сказала Светлана. — У меня, у Сережи… Кать, а у тебя?
— У меня в кармане, — смущенно ответила Катя. — Утром не успела надеть…
Она вытащила из кармана галстук и повязала его.
— А во-вторых, у нас будут гости, — продолжала Светлана. — Вот всякие ночные бабочки…
— И совушки будут — они уже давно поглядывают на нас! — весело подхватила Катя.
На деревьях вокруг костра и в самом деле светились круглые глаза маленьких сов, которые почему-то очень любят прилетать на огонь.
— А может, и еще какие-нибудь гости сидят в темноте на опушке… Не правда ли? — продолжала Светлана. — Может, белки или кроты… Ну, это просто застенчивые гости, вот они там и прячутся.
— А может, и медведи… — промолвил Сережа.
— Или рысь, — добавил Антон. Но Светлана отмахнулась от них:
— Ну, нет! Мы таких гостей не приглашали.
— Ребята, я считаю, что костер надо начинать с песни, — сказала Катя. — Давайте споем нашу старую пионерскую!
И тут же запела:
Ребята подхватили с азартом. Может, и не очень складно прогремела песня, но зато от души. И когда умолкли, то казалось, что последние слова пропетой песни все еще бродят по тайге, что дальние распадки откликаются эхом, а старые деревья шепотом повторяют их…
— Хорошо в тайге! — сказал Сережа задумчиво.
— Ой, хорошо! — подхватила Светлана. — Смотрите, какие огромные деревья стоят кругом… Стоят и смотрят на нас сверху вниз, правда?
— Может, на этом бугорке, где мы сидим, когда-нибудь Арсеньев ночевал… — пришло вдруг в голову Сереже.
— А разве он… эта… тут ходил? — осведомился Антон.
Толя снисходительно поглядел на него:
— А по какой же тайге он ходил? Даже и книжка-то называется «В Уссурийской тайге». Читать побольше надо, Антон!
— А Дерсу Узала тут ходил? — спросила Катя.
— Дерсу Узала нигде не ходил.
Ребята вопросительно посмотрели на Толю:
