— Богатыря ловят! — живо возразил Алеша. — Говорю вам, это олень крутит их по тайге! Не такие уж наши ребята бестолковые, честное слово!
— Так ведь у них, у чертенят, никакой еды нет! — почти крикнул объездчик.
Наскоро закусив и покормив лошадей, они снова отправились в тайгу. Три лошади, одна за другой, снова шли по заросшей папоротником тропе, только теперь идти было легче: их собственный след лежал до самого костра, оставленного утром ребятами. Голубоватый холодный пепел потушенного костра лежал светлым пятном под елкой, среди густой цветущей травы, и был виден издали.
— Вот теперь от костра надо глядеть, куда следы пойдут, — сказал Крылатов.
Алеша подогнал лошадь к самому костру. И вдруг, чему-то удивившись, соскочил с лошади.
— Что там? — нетерпеливо крикнул Серебряков.
— Товарищи, а ведь мы ошиблись… — Алеша растерянно обернулся к спутникам. — Тут следы-то, знаете, сорок второго размера! Что за оказия, честное слово!
Серебряков и Крылатов слезли с лошадей. Да, Алеша прав. Пепел отчетливо сохранял следы. Но это были следы сапога с толстой подошвой и с подковкой на каблуке…
— Вот те на!.. — Иван Васильич развел руками. — Значит, и костер-то, получается, не они жгли…
Андрей Михалыч, нахмурясь, постукивал плеткой по колену.
— Товарищи! — вдруг оживился Алеша. — А не мы ли сами натоптали здесь, а? Мы же подходили к костру!
— У тебя, что ли, сапоги с подковой? — угрюмо спросил Андрей Михалыч.
— У меня? — Алеша неуверенно посмотрел на спои каблуки. — У меня — нет… И не было никогда…
— И у меня не было… — в раздумье покачал головой Иван Васильич.
— Ну что ж, — Андрей Михалыч резко хлестнул плеткой по своему сапогу и направился к лошади, — поедем дальше. К реке поедем. Если наши ребята действительно не совсем бестолковые, то должны же они к реке выйти!
«Эх, Анатолий!» — добавил он про себя и угрюмо покачал головой.
— И выйдут! — подтвердил Алеша. — Неужели же не выйдут! Уж не такие они…
— Вот и ищи их! — беззлобно проворчал Иван Васильич. — Ах, загонщики, чтоб вас громом ударило!
Всадники повернули к реке. Выехав на берег, они тихо направились вниз, надеясь напасть на след пропавших ребят. Мокрая трава слабо блестела под вечерним солнцем, и никаких следов не было на ней.
— А если и были следы — дождем смыло, — проворчал Крылатов. — Ну уж как найдем, возьму хворостину хорошую! Не погляжу, что пионеры!
— Да что вы, Иван Васильич! — обиделся Алеша. — У нас свои меры воздействия есть, посерьезней ваших. А вы уж и хворостину скорей! Вот какой вы, честное слово…
— «Меры, меры»… Бегай вот за ними по всей тайге! — сердито прервал его объездчик.
Но Алеша лукаво улыбнулся и пожал плечами:
— Зато закалка, Андрей Михалыч! Сами же требуете, чтобы ребята закалялись. А как же какой-нибудь парнишка закалится, если он по тайге за спиной у папеньки ходит?
Андрей Михалыч сверкнул на него глазами и ничего не ответил. Пускай эти чертенята закаляются, лишь бы живы были, лишь бы не случилось какого несчастья. Только бы узнать, что с ними ничего не случилось!
Река еще бурлила, еще кидалась пеной, но уже начинала заметно спадать.
— А тут чего-то топтались, — заметил Алеша, приглядываясь к помятой траве.
Это было как раз то место, где Сережа привязывал туфли Светлане.
Андрей Михалыч заметил в траве обрывок бечевки:
— Были здесь!
— А давайте покричим? — предложил Алеша. Они остановились и начали кричать:
— Э-гей! Э-гей!..
Кричали громко, протяжно. Но никто не отзывался в ответ.
Распяленная среди кустов, ярко играла радужными пятнами большая паутина. Капли дождя застряли в ней и теперь блистали, как алмазы и рубины, окрашенные красным светом вечернего солнца. Будто драгоценная вышивка висела меж кустов.
Бурый заяц прятался в траве. Заслышав людские голоса, он прыгнул в кусты и разорвал драгоценную вышивку. Это было чуть подальше ствола, лежащего через речку, по которому переправлялись ребята. И заяц, сам того не зная, своим прыжком в паутину сбил людей, уже шедших по верному следу.
— За мной! — крикнул Андрей Михалыч. — Они сюда пошли — видите, паутина разорвана?
И всадники тронули лошадей, пробираясь дальше по берегу и уходя все дальше и дальше от тех, кого они искали.
18
С удочками у ребят ничего не вышло. Рыба не брала. Рыболовы нервничали — им некогда было сидеть часами и ждать, когда клюнет. Наконец у Толи клюнуло, но рыба оборвала нитяную леску и ушла.
Ребята было совсем затужили. Но тут посчастливилось им поймать хариуса. Его занесло бурной водой в заводь. Вода схлынула, а хариус, заблудившись, остался в заливчике. Тут ребята и поймали его прямо руками.
После обеда на свете жить стало повеселее. Толя опять шел впереди — ведь это он увидел хариуса в заливчике! Если бы он не увидел хариуса, что бы сейчас делали ребята?
Лес необыкновенной, торжественной красоты стоял, озаренный вечерним солнцем. Раскидистый граб, светлолистый клен красовались будто в саду. А над ними поднимались к облакам могучие амурские липы, березы, строевые дубы, чернокорые пихты… Редкие красноватые солнечные пятна падали то здесь, то там на траву, на папоротники, на цветущие костры белой и розовой таволги.
Вдруг Сережа остановился:
— Тропа!
Волшебное слово для тех, кто заблудился в тайге, — тропа! Все равно откуда она идет, все равно куда приведет, но она приведет к жилью, к людям, к спасению, к жизни!
Все оживились:
— Где тропа? Где?
— Ему приснилось, — сказал Толя.
Но Сереже не приснилось. Это была как раз такая тропа, которая, словно зеленая нитка, прошивала тайгу. Она вся заросла высоким и буйным папоротником, вся зеленая среди зелени — и все-таки она пролегала сквозь опасные чащи, как узкое ущелье, по которому человек может идти, и колючие лапы тайги не схватят его, не заплетут лианами, не окружат шипами аралии — чертова дерева.
— Тропа! Тропа! — повторял Сережа, сворачивая в сторону. — Я вижу — тропа!
— И я вижу! — закричала Катя. — Вон она! Вон!
— Ой… эта… как его… — радостно залепетал Антон, — наконец-то…
Но Толя не видел тропы.
— Вы, наверно, рехнулись! — сказал он. — Опять в чащу полезли! Я не пойду с вами — слышите? Заблудитесь — я не отвечаю. Слышите?
Но Сережа уже вступил в заросли папоротника, в которых таилась тропа, и уходил все дальше, раздвигая их руками. Он утонул в папоротниках, и только там, где качались сквозные верхушки, угадывалось, что идет человек.
— Он с ума сошел! — закричал Толя. — За мной, ребята! Я говорю — за мной! Не пойдете — я один уйду!
Но Катя, а с ней и Светлана торопливо шагали вслед за Сережей. Лишь Антон остановился.
