Привычный возглас вожака: «За мной!» — подействовал на него.
«Ведь говорили же — по реке идти, — подумал он, — а Сергей вон опять в чащобу полез».
Однако отстать от Сергея ему было страшно. Растерянно поглядывая на Толю и на уходящих ребят, он вертелся и не знал, куда ему броситься. Может, все-таки с Толей остаться?
Но вдруг он вспомнил, как тонула сегодня Светлана в потоке. Светлана кричит в ужасе, просит подать руку, помочь, а Толя лезет все дальше, пес выше… и даже не оглядывается на крик… Нет, он не останется с Толей!
Ничего не сказав, Антон круто повернулся и побежал за Сергеем. А ни Сергея, ни девчат уже не видно, только папоротники вздрагивают и качаются на невидимой тропе.
— Ребята! Ребята! Ну куда же вы? — жалобно закричал Толя.
Дикая тоска сжала ему сердце, как только он увидел, что остается один. Один в тайге! Да ни за что, ни за что!
— Ребята! Подождите!.. Подождите! — кричал он, бросившись догонять ребят.
— Остановимся? — спросила Катя.
— Нет, — ответил Сергей. — Сам отстал, сам и догонит.
Толя вскоре догнал их. У него были длинные ноги, и бегал он легко. Но он был глубоко оскорблен и обижен.
— В беде товарища бросать, да? — упрекнул он, задыхаясь от гнева. — Как рыбу есть — так вы! А тут уж и подождать не могут!
— А ты тоже Антоновы ягоды ел! — не оглядываясь, ответила ему Светлана.
Сережа шел молча, сосредоточенно. Один неверный шаг — и потеряешь тропу. И тогда уж совсем неизвестно, что будет. Опять ночь в тайге. А ни хлеба, ни воды. Надо идти, во что бы то ни стало идти, пока хоть искоса, хоть скупо, но все-таки еще светит солнце. А зайдет солнце — исчезнет тропа.
— Что же тогда-то? — невольно спросил он вслух у самого себя.
Катя услышала этот тревожный вопрос:
— А что, Сергей?
— Если солнце сядет?
— А чего же?.. — неожиданно подал голос Антон. — Ляжем на тропу и… эта… будем утра дожидаться…
— Иди сюда! — с необычной глубокой лаской в голосе позвал его Сережа. — Давай меняться будем. Впереди идти трудно. Пусть сзади девчонки идут.
Антон, гордый таким признанием, растолкал девочек и пошел впереди. Вот вам «Телятина»! Ничего, с «Телятиной» не пропадешь!
Бывает, что никуда не спешишь, а солнце стоит и стоит на небе. Иногда ждешь вечера, так солнце особенно упрямо не хочет сползать с неба. А сейчас, когда так нужно, чтобы солнышко еще посветило хоть лишний часик, хоть полчасика, — так нет, оно уходит, уходит и гаснет неудержимо.
— Вроде так и придется, как Антон сказал, — глухо произнес Сережа: — ложиться на тропу, и все…
— Ну и что ж? Ну и ляжем! — мужественно отозвалась Катя.
— Ну и ляжем, — послышался не менее мужественный голос Светланы.
Лишь Толя молчал. Он так устал, что было все равно. Ему уже не верилось, что они когда-нибудь смогут выбраться из тайги. Нет! У нее нет края, из нее нет выхода. На какой-то миг заговорило было самолюбие, когда Сережа позвал Антона вперед. Но Толя тут же мысленно махнул рукой — пускай геройствуют. Сзади идти гораздо легче.
Становилось все темнее и темнее. Зеленые теин, пересекавшие тропу, начали сливаться. Лишь кое- где в вершинах еще тлело солнце. Будто последние угольки в костре. Но вот и они погасли, и сумрак властно вступил в тайгу.
— Все! — безнадежно сказал Толя.
И столько было тоски в его голосе, что всем стало не по себе.
— Не выйдем? — в страхе спросила Светлана. Она жадно ждала ответа, ей нужно было, чтобы Катя приободрила ее, потому что мужество ее было на исходе. Но Катя и сама уже поколебались в своей уверенности.
— Не знаю, — ответила она, — не знаю…
— Как — не знаешь? — сразу заплакала Светлана. — Значит, так и пропадем? Уж я вижу, вижу, что пропадем! Раз вы все молчите…
Антон закряхтел. Он бы и сам заплакал, если бы не боялся потерять свое положение мужественного человека. Наступило тяжелое молчание. Каждый думал о доме, об отце, о маме… Все как-то растерялись. Голод и усталость ослабляли волю. Но Сережа все шел вперед, и ребята машинально двигались за ним, все чаще и чаще спотыкаясь на уже невидимых корнях…
— Хватит! — вдруг сказал Толя. — Я больше никуда не иду. Все. — И он сел прямо на сырую траву.
— Встать сейчас же! — закричал на него Сережа. — Зачем девчонок пугаешь?
— Не встану. Не хочу. Все, — ответил Толя, не поднимая головы.
Сережа сдернул с плеча аркан:
— Не встанешь? Говори: не встанешь?
В его голосе послышалась серьезная угроза. Толя покосился из-за плеча и увидел аркан в дрожащей от гнева Сережиной руке.
— Ты что — драться? Да? — Толя поднял голову. — А еще пионер называется!
— Вставай! — крикнул Сережа, замахнувшись арканом.
Толя встал. Еще виден был узкий просвет тропы, узенькая щель между плотными потемневшими стенами леса.
«Скоро стемнеет, — думал Сережа, торопливо шагая вперед, — пропадет и эта щель…»
Но щель не пропадала. Она даже расширялась. Сережа прибавил шагу, сердце его забилось. Он не верил себе:
«Выходим из тайги! Выходим?..»
— Просвет, — неуверенно сказал Антон. — Сейчас… эта, ребята, куда-то мы пришли!
— Просвет! Правда просвет! — забыв про слезы, закричала Светлана. — Вот и бабочка пролетела!
Ребята оживились и чуть не бегом спешили туда, где, казалось им, кончается тайга.
— Не уходить с тропы! Эй, не уходить с тропы! — тревожно предупредил Сережа.
Но почему бояться шагнуть в сторону от тропы, если тайга расступается, если сквозь деревья уже сияет закатное небо и яркая, радостная зелень поляны, окрашенная отсветами зари, зовет на простор из душной и тяжкой таежной мглы! Может, там уже луга, посевы, человеческие дороги, по которым ходят машины… А может, совхозная пасека расположилась тут, среди медоносных трав и невысоких кустов леспедецы!..
— Тут дорога! Тут обязательно дорога, уверяю вас! — торопливо повторял Толя.
Ему уже так хотелось, чтобы ребята забыли его недавние жалобы! Не слушая криков Сережи, он свернул с тропы и побежал по лесу прямо к зеленой, залитой зарей опушке.
— Это луг! Вика посеяна! — радостно догадалась Катя. — Наконец-то мы на воле!
— На волю! На волю! — закричал Антон.
Желая поддержать и тут свою новую, еще непривычную славу, он, пыхтя и размахивая руками, неожиданно ринулся к опушке, обогнал Толю и Катю, выскочил на зеленую поляну…
И вдруг ликующий крик его оборвался.
Катя, выбежав на опушку вслед за Антоном, застыла. Антон барахтался в болоте, которое скрывалось под яркой зеленой травой. Он завяз почти до колен и, пытаясь выбраться, увязал все глубже и глубже… Он так испугался, что даже не кричал, только беспомощно хватался за кустики белоуса, которые тут же и обрывались под его руками.
— Сережа!.. Сергей! — отчаянно закричала Катя. — Ой, Сергей же!.. Ой, Сергей!..
Она хотела подойти к Антону, протянула ему руку. Но и шагу не сделала, как увидела, что вязнет
