сольфеджио. Неприятность поджидала с самой неожиданной стороны, у Ольги все-таки оказался талант, и талант самый нежеланный для нас – потрясающей силы и редкого тембра голос. Естественно, в музыкальной школе ее сразу сделали солисткой. От нашего желания, вернее, нежелания развивать ее талант, уже ничего не зависело. Послушная, даже вялая девочка внезапно проснулась, расцвела, в школе ее стали замечать, у нее появились друзья. Мы решили не мешать ей, Оля так преображалась, когда пела! Наверное, стоило предложить ей попробовать себя в церковном хоре, но неожиданно она стала писать песни. И тексты, и музыку. Знаете, меня раздражает современная популярная музыка, но песни Ольги, хотя и принадлежали к этому стилю, совершенно не отдавали пошлостью и дешевизной.
– Может, вы просто пристрастны к творчеству своей дочери? – не сдавалась я.
– Послушайте сами.
Женщина порылась в сумочке и достала диск. Проигрыватель послушно проглотил его, и комнату буквально затопил чистый и сильный женский голос. Да, при всем своем скептицизме я не могла найти в исполнении и самой композиции никакого изъяна, напротив, этот голос хотелось слушать и слушать, хотя аранжировка и качество записи оставляли желать лучшего. Только этот факт позволил мне поверить, что меня не разыгрывают, и в нашем забытом богом городишке действительно расцвел талант, достойный самых престижных площадок столицы. Тихонечко в комнату проскользнул Ариша, глаза его по-стариковски поблескивали, на щеках играл румянец. Ишь ты, и на него подействовало! Действительно, настоящий талант границ признания не ведает.
Я уже забыла, чем мне так не понравилась моя гостья. Мне стало интересно. Ясно как белый день, передо мной не драма из жизни обывателя, а трагедия, достойная пера Шекспира. Не может человек с таким божьим даром быть заурядной личностью! Ариша, видя перемену в моем настроении, сварил кофе, я попросила Катерину оставить диск, слегка уменьшила звук и стала слушать дальше. Как и следовало ожидать, страсти в нашем королевстве кипели нешуточные.
Благодаря дару, жизнь Ольги сложилась не по схеме, которую начертили ее скромные в запросах родители. После школы она закончила консерваторию, а не музучилище, но действительно стала работать учительницей музыки, и то лишь ради записи в трудовой книжке и стажа, а вечерами, до глубокой ночи, пела в местном джаз-клубе. Сильный голос и абсолютный слух позволяли ей исполнять композиции любой сложности, и посетители летели «на Ольгу», как мотыльки на свет, даже те, кто ничего не понимал в джазе. Девушка стала модной. Неглупый хозяин клуба не скупился на оплату, посетители давали щедрые чаевые, правда, их девушка делила ровно между всеми музыкантами, и тем не менее эта работа приносила ей весьма неплохой доход.
У Ольги появились поклонники, улучшение материального положения дало ей возможность продемонстрировать неплохой вкус и поменять гардероб, и, наконец, впереди забрезжила возможность раздвинуть границы популярности до уровня всероссийской: Ольге поступило предложение принять участие в престижнейшем конкурсе молодых исполнителей. Как правило, все участники этого конкурса автоматически бронировали себе место в шоу-бизнесе. Как и следовало ожидать, диск с записями песен Ольги отправил в отборочную комиссию Олег, единственный из поклонников ее таланта, к которому она проявила благосклонность.
Родители, видя, что слава совершенно не меняет характер их дочери, решили: будь, что будет, пусть все идет своим чередом. Наконец, взыграло их родительское самолюбие, и успех дочери из темы старых кошмаров стал предметом гордости. Ненадолго. В один далеко не прекрасный момент эта лубочная пастораль пошла мелкими трещинами, потом от нее стали отваливаться целые куски, и наконец идеальная картинка превратилась в мрачное полотно. Первый тревожный звоночек прозвенел в день, когда Ольга пришла из клуба непривычно рано. Она сухо объяснила, что больше не будет петь по вечерам. Хотя мать видела, что дочь не находит себе места, ей не удалось узнать о причинах столь неожиданного решения.
В принципе большой трагедии в этом не было, если бы неприятности не посыпались на девушку дождем. На концерте по поводу празднования Дня города что-то случилось с фонограммой Ольги, результатом чего стал срыв выступления. Что произошло, Катерина толком так и не узнала, Ольга тщательно скрывала от родителей историю своего провала, но результат был более чем плачевным: на нервной почве у девушки произошел какой-то специфический спазм связок, и она не то что петь, говорить могла с трудом. Фониатор только развел руками: можно, конечно, попробовать традиционные средства, но лучше найти девушке хорошего психолога.
Хорошего психолога мог найти Олег, у парня были и связи, и деньги, но стоило Ольге оказаться в сложной ситуации, как он тут же порвал с ней отношения. О поездке на конкурс пришлось забыть, на вокальной карьере был поставлен крест, любимый ушел, оставив ее в самый тяжелый момент. И все же Камышины справились бы с обрушившимися на них горестями, не зря же сами они жили и дочь растили в аскетизме, как материальном, так и духовном, но Катерина чувствовала, что не знает всего. Ольга явно чего-то недоговаривала. А что больнее всего может ранить женщину? Уж никак не крах карьеры и материальные проблемы. Понятно, что девушку сломало предательство любимого. Бог знает, что произошло между ними, но в том, что именно разрыв с Олегом был той самой последней каплей, сомнений не возникало.
– Так вы все-таки склонны за все неприятности, произошедшие с Ольгой, наказать Олега? – уточнила я. – А вам не кажется, что это не совсем справедливо? Он понял, что больше ее не любит, по-моему, он поступает честно, не мучает девушку недоговоренностью и жалостью, а прямо говорит ей, что не хочет продолжать отношения.
– Если бы, – горестно вздохнула моя посетительница, – он не нашел в себе силы сказать ей прямо, написал письмо и отправил по электронной почте.
– И ваша дочь не настояла на личной встрече? Не потребовала объяснений?
– Я, кажется, говорила! – В голосе Катерины прозвучал металл. – Мы люди небогатые, но с чувством собственного достоинства. Женщины нашего рода никогда не будут унижать себя выяснениями отношений. Раз он не оценил счастья, посланного ему небом, нам не о чем с ним разговаривать! К тому же вы не выслушали меня до конца. У меня есть сведения, что все, что произошло с Ольгой, подстроено Олегом. Доказательств, сразу предупреждаю, никаких, но сведения точные.
– Да уж, – пробормотала я, – так и тянет поверить вам на слово и не суетиться понапрасну. Я берусь за это дело. На первых порах, пока я не разберусь, кто действительно виноват в случившемся, оплата за мои услуги будет чисто символической. Как только соберу необходимые материалы, я сообщу вам сумму гонорара и начну работать по вашему заказу. Идите к дочери и на время выкиньте из головы мысли о возмездии, теперь это моя забота.
Ариша пошел проводить Камышину, я же никак не могла разобраться в своих эмоциях. Интуитивно я чувствовала, что это дело – мое, что все события, произошедшие в этой семье, не цепь случайных совпадений, а ловко построенная система травли, но кому это было нужно? Олегу? Какой-нибудь конкурентке? Отвергнутому поклоннику? Неожиданно оказалось, что у скромняги Ольги может быть довольно много недоброжелателей. И даже не зная девушку, я почувствовала к ней если не симпатию, то сочувствие. Всегда питала слабость к людям одаренным, будь они одарены незаурядным чувством юмора или талантом автомеханика.
Я поднялась к себе в комнату, включила компьютер и вышла в Интернет. Так, что у нас тут пишут по поводу празднования Дня города? Проникновенная речь мэра... рост показателей... благодарные горожане... вот: отчет о проведении большого гала-концерта на главной площади города. Два абзаца про прекрасную организацию, несколько слов о молодых и пожилых талантах, а это то, что надо! Я выделила строки, касающиеся выступления Ольги, и скопировала их в новый файл. Почитаем.
«К сожалению, некоторые молодые, но зарвавшиеся таланты считают, что простые горожане – не та публика, перед которой стоит выкладываться и работать в полную силу. Популярная в городе исполнительница Ольга Камышина не сочла нужным порадовать своих слушателей живым вокалом и попыталась ограничиться кривлянием под фонограмму. Но вот досада! Техника подвела. Миф о том, что эта девица всегда поет вживую был развеян, певица с позором бежала. Утешает то, что ей, похоже, все-таки было совестно, а это говорит об одном: у нашей молодежи все-таки сохранились остатки каких-то идеалов. Мы надеемся, что этот конфуз послужит Камышиной уроком».
– Во дают! – не удержалась я. – Чтобы в провинции так костерили певицу, певшую под фонограмму? Да
