приключилась. – Я требую адвоката. Меня подставили конкуренты!
Надо же, как быстро сообразил. «Только зря ты так кричишь, – злорадствовала я, – лишнее внимание к себе привлекаешь. Оператор местной телекомпании заснял, как баночка выкатилась у тебя из зонтика, свидетелей – за год не опросишь. Даже если ты и сможешь выкрутиться и доказать свою невиновность, люди этого никогда не забудут. И анекдоты о твоем мелком пакостничестве будут ходить по городу до тех пор, пока твоя фамилия не станет для всех пустым звуком. А я уж постараюсь, чтобы это произошло как можно быстрее!»
Дальнейшее было для меня не так уж и интересно. Я спустилась на первый этаж и в гордом одиночестве проследовала к раздвижным дверям. У выхода висело ноу-хау, пережиток развитого социализма – стенд «Не проходите мимо». Все воришки, пойманные когда-то здесь с поличным, наказывались жестоко и действенно: их фотографии вывешивались на доску. Управляющий проявлял акт доброй воли и не указывал их данные, адреса, место работы, но, думаю, бедных воришек это не утешало. Фотографии были четкие, цветные, крупные, и для полного завершения композиции не хватало как раз одной, нижней, в крайнем левом ряду.
– Полетт, ты играешь без правил, – отчитывал меня полчаса спустя Ариша. – Это подстава чистой воды, мы так не договаривались!
– А у нас вся операция – подстава. Разве ты еще не понял?
– Это разные подставы! Та, которую произвела сегодня ты – мелка и ничем не оправдана.
– Как раз оправдана. И именно тем, что она, как ты выражаешься, мелкая. Несомненно, Шлейко ворует вагонами, об этом догадываются или знают все, а если и осуждают его, то по привычке, лениво или с завистью. У нас так принято: учителя, прихватившего школьный мелок, – линчуют, а люди, подобные Шлейко, – вызывают почтение.
– И все-таки, чего ты хотела этим добиться?
– Когда пенсионер пытается стянуть плавленый сырок, это грустно. Когда солидный джентльмен, способный купить магазин вместе со всеми служащими, тырит баночку икры – мерзко. Он устроил так, что Ольгу, честнейшего и порядочнейшего человека, обвинили в краже. Пусть попробует на вкус, каково это – быть несправедливо оклеветанным. Да, я играю нечестно, но из-за моей нечестности не страдают действительно невинные люди, а таких, как Шлейко, стоит иногда облить холодной водой.
Ариша еще пытался настоять на своем, пока я не рассмеялась: уж очень эта сцена напоминала мне кадры из фильма «Место встречи изменить нельзя», когда Шарапов и Жеглов спорят из-за подкинутого карманнику кошелька. Я верила своей интуиции, а она подсказывала мне, что я поступила справедливо.
Видно, положение Шлейко после проваленного концерта действительно пошатнулось, не думаю, что, имей он старое влияние, фотография его действительно появилась бы на стенде «Не проходите мимо» в супермаркете. Конфуз с лже-звездой и позорным провалом его дочери принес ему славу недотепы и человека, с которым не стоит иметь дела. Что же, шоу-бизнес жесток, и не только для наивных провинциалок. Наверное, мясному воротиле действительно не стоило пробовать себя в этой новой роли. А особенно после того, как он перешел мне дорогу.
Не прошло и месяца с тех пор, как фамилия Шлейко гремела на весь город, а газеты уже захлебывались в изложении новой сенсации. Снятый ролик все-таки не вышел на местный экран, но обиженный оператор, как я и рассчитывала, запустил его в Интернет, и теперь вся страна потешалась над солидным дяденькой, у которого из зонтика, как у Царевны-лягушки из рукава, вылетают разные деликатесы.
В России дяденьку мало кто знал, все-таки директор провинциального мясокомбината не такая уж большая шишка в масштабах страны, но Горовск гордился своей маленькой нечаянной славой.
Конечно, целью всего этого безобразия было не только показать Шлейко, как больно и неприятно бывает, когда тебя незаслуженно обвиняют в чем-то постыдном и жалком. Это был еще один шаг к разрушению его репутации. По слухам, дела на мясокомбинате и раньше-то шли не очень, а теперь, когда у директора стали проявляться проблемы с головой, и вовсе покатились под откос. Шлейко был не только директором, но и владельцем большого пакета акций, и если раньше другие акционеры снисходительно относились к ошибкам избранного директора, то теперь о снисхождении не могло быть и речи. К тому же Ликин папаша в последнее время порядочно поиздержался и вынужден был начать понемногу продавать акции.
На внеочередном собрании большинством голосов был избран новый директор.
А нехватку в средствах Шлейко действительно ощущал немалую. Администрация культурного центра все-таки вынудила его заплатить неустойку: адвокат объяснил, что дело он все равно проиграет, а лишняя шумиха и проволочки, которые в любом случае будут оплачиваться из его кармана, ни к чему.
Детективы «Кречета» талантливо и с азартом выжимали из него максимум возможного, заваливая неудачливого папашу квитанциями, счетами, билетами, которые якобы являлись доказательствами поиска Лики. В другое время, наверное, он внимательнее отнесся бы к этим нелогичным тратам, но сейчас ему было не до «Кречета», да и не до дочери. В мою голову даже закралась мысль, что и поиски ее он затеял только из-за страха перед женой: к осени она должна была вернуться с дачи, и тогда его бездеятельность по этому вопросу могла стоить ему пары сломанных ребер. По слухам, мадам Шлейко была люта на расправу.
Вот теперь я и подошла к самому сложному этапу, без помощи Ариши который осуществить бы не смогла. На мою удачу, Шлейко оказался частым посетителем «Крестового короля», любимого карточного клуба моего деда. Публика там собиралась солидная, никакой шантрапы, все друг друга знали, целью посещения клуба была не только игра, но и обсуждение новостей, осуждение политиков, демонстрация новых подруг или нарядов старых жен.
Арише приходилось каждую ночь торчать в казино, ожидая Шлейко. Я боялась, что опальный директор не появляется там из-за неприятностей, которые обрушились на его голову: не каждому приятно, когда за твоей спиной перешептываются, но я слишком хорошо о нем думала. Для этой породы людей слово «стыд» что-то давно забытое, словно комар, который существует, но его не видишь: жужжит себе где-то, слегка действует на нервы, а в общем не так уж и мешает жить. Он не упускал возможности снять стресс за игрой и приятной беседой, а взгляды... пока у него есть деньги, плевать ему на то, что о нем думают. А деньги у него еще были.
Раз за разом Ариша подсаживался за столик к Шлейко и делал все, чтобы тот выигрывал. Столь тонкому игроку и психологу, как мой дед, это было не так уж и сложно. Подстроив выигрыш, дед не уставал восхищаться удачей, которая сыплется на голову его партнера.
– Это же надо, чтобы человеку так везло в игре! – не уставал повторять он. – Скорее всего, хитрец эдакий, вы просто скрывали до поры до времени свои таланты. Признайтесь, ну? С такими способностями вам бы большие деньги делать, а вы играете практически на интерес. Вот помню как-то...
И дед заводил одну из историй, свидетелем которой являлся или о которой когда-то слышал. Суть всех этих баек была в одном: самородок, которого никто не знал и о таланте которого не подозревал, выигрывал немыслимые суммы денег, становился богатым и известным. Между делом дед вставлял невинные фразы: «вот прямо как вы сегодня», «точно такая партия, в какой вы вчера обыграли всех этих дилетантов». Ариша медленно, но верно зомбировал Шлейко: он удачлив, он способен вернуть все потерянное за один вечер, стоит дождаться лишь удачного стечения обстоятельств.
Директор мясокомбината стал все чаще и чаще заглядывать в «Крестовый король». Потерпев поражение по всем фронтам, здесь он чувствовал себя сильным, удачливым, хитрым: еще бы! Постоянно ставить на место самого Аристарха Владиленовича Казакова, признанного мастера игры! Постепенно к их дуэту стал присоединяться третий игрок: молчаливый, никому не известный господин. Господин почти не вмешивался в разговоры, играл так себе, одобрительно кивал головой, когда Шлейко в очередной раз улыбалась удача.
Наконец, настал день, когда Ариша забросил удочку. Шлейко, как всегда, выиграл у него, и, потирая ручки от удовольствия, снисходительно произнес:
