Собственно, Чиж никогда не скрывал, что на него, как и на многих сверстников, повлиял громадный музыкальный пласт 1970-х — вокально-инструментальные ансамбли. Сегодня в адрес ВИА сказано немало гадостей: их критикуют за неискренность текстов ('Любовь, Комсомол и Весна!'), за одесско-кабацкие ритмы «умца-умца» и невероятно раздутые (за счет духовых инструментов) составы. Но других артистов провинция не знала, и знать не могла.
— Мне всегда очень неловко, смешно и даже грустно слышать, когда какой-нибудь парень говорит, что он 'воспитывался на блюзе'. Где же это он, интересно, мог взять блюз в нашей-то стране, да ещё в каком-нибудь 1971-м году?.. Радио с утра включаешь, а там — что передадут, то и передадут. То есть гимн СССР, концерты по заявкам сельских радиослушателей, 'В рабочий полдень'.
Тот же Андрей Макаревич, который заболел рок-музыкой, услышав, как отец переписывает на магнитофон битловский альбом 'А Hard Day's Night', честно предупреждает: 'Не надо забывать, что музыкальная информация попадала в нашу страну с трудом и не ко всем'. Стоит добавить, что далеко не каждая советская семья могла похвастаться наличием того же магнитофона. Чиграковы, например, могли позволить себе только радиолу — гибрид радиоприемника и проигрывателя.
На этой «вертушке» Чиж прослушал сотни грампластинок «Мелодии», советской звукозаписывающей фирмы-монополиста. Стоили такие пластинки (они были двух видов: гибкие и на твердом виниле) сравнительно недорого — от 60 копеек до 2 рублей с небольшим, поэтому их могли регулярно покупать даже самые небогатые семьи. Все эти записи Чиж затирал буквально до дыр: 'Я на них учился, все эти песни я просто переиграл'.
Учиться было чему: в советских ансамблях играли крепкие профессионалы (достаточно упомянуть 'Веселых ребят'[4] и белорусских 'Песняров'), которые не могли или не захотели реализовать себя в андеграунде. Они несомненно знали западную рок-музыку. Ее влияние отчетливо слышалось в инструментальных партиях, аранжировках и даже вокальной манере (не говоря уже о явных цитатах). В каком-то смысле, копируя западный саунд, ВИА готовили слушателей к встрече с настоящим, неразбавленным роком. Нередко в поисках потенциальных шлягеров ВИА напрямую черпали из репертуара западных звезд. Те же 'Поющие гитары' записали на своих пластинках инструментальные композиции групп Shadows и Tremulous, 'Голубые гитары' — битловскую 'I Saw Her Standing There', 'Веселые ребята' — битловскую 'Ob-la-di, Ob-la-da' и 'Down of The Corner' из репертуара Creedence C. R. Когда петь по-английски было 'не рекомендовано', музыканты стали придумывать свои тексты. Тот же 'Старенький автомобиль' — вольный перевод битловской 'Drive My Car', а безумно популярные в середине 70-х «Карлссон» и 'Прекрасное воскресенье' в исполнении 'Поющих гитар' — русские версии хитов группы Christie и британца Дэниэла Буна. Еще одна позитивная черта ВИА заключалась в том, что с ними охотно сотрудничали замечательные композиторы-мелодисты — такие, как Давид Тухманов, Юрий Саульский, Вячеслав Добрынин.
— Мне безумно нравился Юрий Антонов, — говорит Чиж. — Это наш советский Маккартни и Элтон Джон. 'У берез и сосен', 'Несет меня течение', 'Кончается лето', 'Для меня нет тебя прекрасней'… Какую песню ни возьми — просто блеск!.. У «Самоцветов» была совершенно шикарная вещь:
Или 'Школьный бал', который пел Валентин Дьяконов, их солист. Лучше песни про школу, по-моему, еще никто не написал.
Другой музыкальной стихией, затронувшей Чижа, стали блатные и дворовые песни: 'Так это наши корни, как ни крути. Глупо было бы ответить, что наши корни — это Мадди Уотерс. На самом деле это то, на чем вырос каждый из нас: каждый пацан стоял в подъезде и играл блатные песни. Больше подобрать он не мог, он знал три аккорда и играл 'Дело было в старину под Ростовом-на-Дону'. Кто не играл, тот мудак на самом деле'.
Когда Чижа спросили в 1995 году в телепередаче «Рок-урок», с чего, по его мнению, начинается рок-н-ролл, он не задумываясь ответил: 'С аккорда ми мажор'. Но лично для него этот путь начался со школы игры на аккордеоне Альберта Мирека.
Это случилось в 1971 году, когда он наконец-то поступил в музыкальную школу. В Горьком родители купили ему за 216 рублей подростковый ('трёхчетвертной') немецкий аккордеон марки «Weltmeister». Если учесть, что мама получала 90, а отец сто с небольшим рублей, это был месячный заработок всей семьи. Естественно, родители скопили эти деньги, в чем-то ущемляя себя, в чем-то старшего сына. 'Мне, наверное, тоже было отказано в каких-нибудь новых ботинках', — говорит Чиж. Зато аккордеон стоял на самом видном месте и был заботливо накрыт бархатной накидкой. По сути, это был не музыкальный инструмент, а пропуск в светлую жизнь.
Родители видели младшего сына преподавателем музыки: костюмчик, белая рубашка, галстук. Ты идешь по улице с кожаной папкой, а навстречу тебе, улыбаясь, ученики: 'Здравствуйте, Сергей Николаевич!'. Тепло, светло и мухи не кусают. Почет и уважение. Отец не уставал повторять: 'Учись, Серёга, а то будешь, как я, вставать в пять утра и тащиться на завод'. (Отец понимал, от какой участи предостерегает сына, это подтвердила его собственная судьба: в 1983-м он помогал рабочим перетаскивать станок, надорвал сердечную мышцу и умер).
Мечты самого Чижа менялись, как стекляшки в калейдоскопе: 'Я ходил к маме на работу в техникум, она отводила меня в библиотеку, и я зарывался в книжках. Когда Конан-Дойль в руки попал — всё, труба! Я — Шерлок Холмс!.. Потом был фильм 'Попутного ветра, 'Синяя птица'!'. Мне тогда хотелось научиться так жонглировать и ходить по канату, как ходил этот шпион, и одновременно выслеживать каких-то югославских гадов-контрабандистов. Еще прочитал всего Жюля Верна — бредил капитанами, путешественниками. Потом решил стать шофером или художником. Полная мешанина была в башке'.
Решение родителей отдать его в музыкальную школу Чиж принял без криков «ура». Как все ровесники, он хотел научиться играть на гитаре. Но коли гитары не было — ладно, решил он, сгодится и аккордеон.
— Никакой робости не было. У меня было ужасное желание играть также, как мой брат. Мне хотелось также, как он, совершенно спокойно взять инструмент и сыграть на нем ту же 'Песенку велосипедистов'. Наверное, именно это подспудно мной и двигало…
Для начала музыкальная школа научила Чижа читать 'черные точечки на пяти параллельных линиях'. Сейчас уже ясно, что этот важный навык помог ему избежать незавидной участи 'королей подъезда':
