будут запрещены. Просто вы будете знать, что они живы, здоровы и с ними все в порядке. Они естественно тоже. Ясно?
— Да.
— В таком случае, всего доброго. С женой и дочерью увидитесь сегодня, чтобы не было никаких сомнений, что я блефую.
Аркадий вышел и закрыл за собой дверь.
—----
Павел и Артем молча подъезжали к Москве, когда начинал брезжить рассвет. Павел кемарил, и голова то и дело свешивалась на бок, в сторону бокового стекла. Наконец он не выдержал и включил приемник. FM диапазон наконец-то ожил и найдя Авто радио, сделал погромче музыку.
— Не возражаешь? — спросил он у Артема.
— Нет, я тоже люблю слушать музыку. Сделай погромче, полнее воспринимаешь.
— Особенно, когда вещь хорошая.
— Точно.
— Как считаешь, сможем найти фургон?
— Будем стараться, только я сомневаюсь, что они его уже не отправили в утиль.
— Думаешь?
— Если судить, с какой тщательностью они заметают следы, явно прослеживается почерк человека, который хорошо знаком с нашей работой, а может, и работал в нашей системе или в службе безопасности.
— Возможно и так, но ведь где-то они должны проколоться.
— Уже прокололись. Парень-то от них сбежал. Должны быть следы, обязательно.
— Думаю надо начать поиски этого самого Аркадия.
— Правильно, приедем, с этого и начнешь.
— Есть, товарищ капитан, — Павел посмотрел в сторону Артема и рассмеялся. Тот тоже. До Москвы оставалось не больше получаса езды.
—----
Аркадий наблюдал в монитор за поведением Финогина и слушал в динамик, о чем он разговаривает с женой и дочерью. Подошедший Борис, остановился возле него.
— Что скажешь?
— Этот будет работать, из-за страха за семью, и при этом весьма добросовестно, уверен.
— Ты прямо психолог.
— Любой врач должен быть немного психолог, иначе нельзя, специфика работы.
— Понятно.
— А как Али, так оперативно удалось его из Новосибирска привезти?
— Нам крупно повезло. Лето, сезон отпусков. Его взяли прямо в поезде, когда он возвращался с юга, где отдыхал семьей. Так что везти пришлось не так много.
— Сняли с поезда?
— Да, Али в этом смысле незаменимый человек. Его люди под видом милиции кинули ему пакет наркоты и взяли с вещами. Как перевозчика, а дальше дело техники. У него все отработано.
— Из Новосибирска далековато будет везти, а ведь именно там самый крупный центр в области вирусологии.
— Во-первых, он не в самом Новосибирске, а в поселке. А, кроме того, есть и поближе центры.
— Это где же?
— А хотя бы в Белоруссии. И как говорится звону меньше.
— Это как сказать.
— Не боись, нам главное, чтобы у нас все вертелось и крутилось.
— Ты прав. Нет, ты посмотри, как он смотрит на жену. Такой будет пахать и пахать, лишь бы они живы были.
— Наверное. Я всегда говорил, во всем виноваты женщины. Не было бы их, меньше было бы проблем.
— Не скажи, для нас это сейчас очень даже имеет положительное значение.
— Это да. Ладно, я пошел.
— Давай, — и Аркадий продолжил наблюдать за вирусологом.
К концу недели Али привез еще двух специалистов. Один врач был специалистом в области генной инженерии. Молодой человек под два метра роста, очень худой и сутулый. Было ощущение, что он стесняется своего высокого роста и потому, ходит сгорбившись, отчего его сутулость становилась весьма заметной. Его доставили с перевязанной рукой, и как позднее узнал Аркадий, он сопротивлялся, придя в сознание, и охранники ненароком умудрились сломать ему руку, пока усмиряли. Смотрел на всех зло и затравлено, и было не ясно, согласится он работать или нет, тем более, что он был одиноким и каких либо близких родственников у него не было.
Второй врач, пожилой мужчина, лет шестидесяти, специализирующийся на вирусной инфекции, был привезен вместе с женой. Пожилая женщина, болезненного вида тряслась от страха и, не переставая, плакала.
— С этим будет проще, — решил Аркадий.
Однако его мнение оказалось ошибочным. Молодой человек практически сразу согласился и вдобавок поинтересовался тем, сколько он за это получит денег. Такой оборот явно озадачил Аркадия, и после консультации с Борисом, пообещал ему миллион баксов, отчего тот пришел в неописуемый восторг и готов был приступить к работе немедленно. В противоположность ему, Гулавин, как звали врача, наотрез отказался работать и хотя, охранники несколько раз у него на глазах ударили его жену, он встал на колени и сквозь слезы, умолял её простить его, ради детей и внуков. Она молча перенесла удары и лежала на полу вся в крови.
— Странно, как меняется поведение человека. То хлюптела, а как бить стали, замолчала и ни слова не произнесла, только несколько раз вскрикнула от боли. Непонятно, чем мотивируются поступки и поведение людей?
Гулавин сидел на стуле. Руки были отведены за спинку и на них надеты наручники. Они сидели в лаборатории, и Аркадий спокойно смотрел ему в глаза.
— Не понимаю, почему вы упрямитесь? Вам не жалко свою жену и собственную жизнь? Поймите, сейчас не те времена, чтобы бороться за идеи. Коммунизм давно кончился, капитализм так, нечто эфемерное, но он хотя бы дает возможность заработать столько, сколько хочешь. Сами идеи больше никого не интересуют. Важно только одно, приспособиться к условиям и существовать. Чем лучше приспособишься, тем лучше живешь. Простые истины, а вы, как монстр времен социализма. Может вы еще и член КПРФ?
— Нет, я не член КПРФ, но я врач. Моя задача, лечить, спасать людей, а не выдумывать вирусы, способные убивать. Ваши безумные затеи погубят в первую очередь вас, а потом и всех остальных.
— Возможно, но ведь создатели любого оружия тоже знали, что они могут погибнуть и понимали, что они создают не конфетки для детей, а оружие, ядерное, химическое, бактериологическое. Возможно, их тоже мучила совесть, но жизнь такова, что если не они, то кто-то другой сделает это вместо них. Аксиома жизни не требующая доказательства. Или у вас есть возражения?
— Ваши доводы меня не переубедят. Я ничего делать не буду, — он замолчал. Аркадий сделал знак пальцем и один из парней, ударил лежащую женщину ногой, потом еще и еще раз. Она старалась не стонать, но невыносимая боль невольно вызывала крик, от которого лицо её мужа перекосилось. Он закрыл глаза, и что-то стал бормотать, шевеля губами
— Молитесь доктор, молитесь. Только от вас зависит, будет она жить или нет. Гоша, хватит. Я дам доктору сутки подумать. Привяжи её на вытянутых руках к крюку, а он пусть сидит, смотрит на неё и думает.
