разговор. Не знаю, зачем я это делаю, возможно, для того, чтобы, если все это когда-нибудь кончится и вирус действительно явится в мир, все знали, истинное имя его создателя — Новиков Леонид Сергеевич.
01.12. Проснулся и посмотрел на часы. Пять утра. Осталось три часа, до того момента, когда я должен дать ответ. Что же делать? Поверить? А вдруг все действительно, правда, и он создал вирус? Сказка стала былью. Но если так, то, что ждет впереди всех нас, я имею в виду не только нашу команду. Если вирус действительно обладает таким инкубационным периодом, это может привести к катастрофе, остановить которую будет сложно, а может быть даже нереально. Забыл спросить, каков механизм его распространения? Если при непосредственном контакте с больным, то это не так смертельно, хотя и опасно, а если воздушно-капельным, как и обычный штамм человеческого гриппа, тогда это действительно очень серьезно. Создать вакцину можно просто не успеть, даже наверняка, и тогда… Нет, это будет, похлеще апокалипсиса. Там хотя бы вообще все будет разрушено, а здесь, все останется. Только люди, а вместе с ними все млекопитающие, вымрут, оставив планету в качестве космического кладбища когда-то существовавшей цивилизации. А может так и надо? Все равно мы к этому идем и рано или поздно достигнем точки, когда мир кончит свое существование?
Да гори оно все огнем. Черт, спиртное кончилось в самый неподходящий момент. Хорошо, допустим, что я приму его предложение? Если он продемонстрирует действие вируса, это будет сразу известно всем, стало быть, придется решать вопрос, как быть с остальными? А если просто поверить Новикову и организовать побег? Ха, слово-то какое, побег. А что, это действительно не так просто организовать. Впрочем, нет, можно взять фургон, предварительно погрузив туда Новикова с дочерью, хотя это будет и не так просто, но можно, к примеру, выехать в лес, подышать воздухом. За это время, я дважды выезжал с фазенды, вполне возможно, что это не вызовет подозрений. А потом, до ближайшей бензоколонки и вперед, как можно дальше отсюда, куда глаза глядят, хоть на север, хоть на юг, без разницы.
Решено, соглашаюсь, и будь что будет…
03.12. Суббота, чувствую себя словно заговорщик, впрочем, так оно и есть на самом деле. Договорился с Новиковым, что побег устроим в воскресенье. Сегодня, прогуливаясь по фазенде, обмолвился с Борисом парой фраз, что собираюсь прислушаться к его совету и меньше пить. Дела по разработке вируса стали продвигаться гораздо интенсивнее и есть надежды, что еще две-три недели, и он будет создан. Нужны еще десятка два испытаний, и тогда можно с уверенностью сказать, что мы близки, к тому, чтобы заполучить свои деньги. Говорил так эмоционально, что он поверил, уверен в этом, поэтому, когда спросил, не будет ли он против, если я смотаюсь на озеро, в пяти километрах отсюда, и в одиночестве отдохну на природе, он не стал возражать, хотя и удивился, что я там буду делать, когда на дворе минус десять. На это я ответил, что просто хочу час другой побыть один и подышать морозным воздухом, там, кстати, на берегу чудесный сосновый лес. Он хмыкнул, и промолчал. Итак, вопрос решен, осталось незаметно посадить в фургон Новикова и его дочь. Думаю, что это удастся мне сделать без особых проблем. И все же, остается доля сомнения, что Новиков блефует и никакого вируса не существует, просто он надеется каким-то образом бежать, используя для этих целей меня и мое состояние. Ну и пусть, мне уже все настолько осточертело, да и шансов, что мы решим эту задачу, остается все меньше и меньше. Никаких положительных результатов в действительности нет и мы практически в тупике. Гальперин вчера расплакался по поводу неудач в очередной серии тестов, и мне пришлось его успокаивать, как мальчишку. Было смешно и противно. Взрослый человек плакал, оттого, что он не может добиться того, что может погубить все человечество, а ему на это наплевать. Мне хотелось не успокоить его, а положить на операционный стол и вырезать его сердце, просто для тренировки хирургических навыков. Мы сидели рядом, и я думал, как смешно жизнь распределила роли между людьми. Хотелось напиться в сиську и орать во всю мочь, чтобы мир катился ко всем чертям, но я держался, зная, что завтра, мне предстоит решать много дел. Завтра, побег из преисподней… Интересно, кто в ней я?
На этом дневник обрывался.
— Всего несколько листов исповеди человека, который совершил столько преступлений за столь короткий срок. Его исповедь потрясает и ужасает одновременно, — подумал Павел, засовывая листы в файл и положив папку рядом на сиденье. Откинув голову назад, он закрыл глаза, чтобы попытаться немного вздремнуть, но мозг, возбужденный только что прочитанным, явно не был готов к отдыху. Павел полулежал с закрытыми глазами и невольно вспоминал о том, что произошло за эти полгода…
Итак, Павел Юрьевич Лебедев официально перевелся на работу на Петровку 38, что послужило поводом для того, чтобы вновь собраться у него дома и отметить это событие. Собрались его близкие друзья, Лизины родители, и Соловьев, теперь уже бывший сослуживец Павла. Заодно, отметили своего рода помолвку его и Лизы. Было весело и радостно, а жизнь впереди казалось безоблачной и счастливой.
Спустя месяц, они подали заявление в загс, и Лиза переехала жить к нему. Павел пребывал в том счастливом и приподнятом настроении, когда казалось, что весь мир улыбается ему и немного завидует его счастью и успехам. Как-то перед сном, когда Лиза была на дежурстве, а Павел на кухне пил чай и чему-то улыбался, мать заметила:
— Знаешь, кого ты мне напоминаешь?
— Кого? — спросил Павел, глядя на мать.
— Отца. Как сейчас помню, он тоже вечно мурлыкал, перед свадьбой и улыбался, а потом признался мне, что это состояние, когда ты вот-вот станешь женатым мужчиной, почему-то приводила его в неописуемый восторг. И что все должно быть обязательно хорошо.
— Правда! Ты мне никогда об этом не говорила.
— Просто гляжу на тебя, ты копия своего отца.
— Мам, а это плохо или хорошо?
— Хорошо, конечно. Было бы плохо, разве мы прожили бы с ним столько лет. Как никак, четверть века вместе.
— Мам, а тебе правда Лиза нравится?
— Лиза? А ты сам-то как думаешь?
— Я первый спросил.
Лидия Петровна рассмеялась и ответила:
— Нет, я каждый раз удивляюсь, как в тебе уживается взрослый человек и детская непосредственность, — а потом серьезно посмотрела на сына и ответила, — знаешь, по-моему, она тебя очень любит, а это самое главное. А нравится она мне или нет, разве это имеет значение. Матерям всегда кажется, что их сыновьям нужна принцесса. Только зачем, живые люди куда лучше. А твоя Лиза хорошая девушка, и нам с отцом она нравится, ты только не зазнавайся и не обижай её, потому что я буду всегда на её стороне, понял меня?
— Как это? — спросил он и удивленно уставился на мать.
— Вот так. Будешь обижать, я скорее за неё заступлюсь, чем за тебя.
Павел посмотрел на мать с благодарностью и, поднявшись, обнял её и поцеловал.
— Ладно подлиза, я пошла спать, а ты как, дожидаться будешь, когда она вернется с дежурства или спать пойдешь?
— Угу.
— Не угу, а отвечай как работник милиции, четко и ясно?
— Мам! Конечно же буду дожидаться.
— Вот так бы сразу и ответил. Ладно, я пошла спать, и она, потрепав сына по волосам, вышла из кухни.
Павел прикрыл за ней дверь, а заодно достал из холодильника банку с клубничным джемом и
