шеф выписал премию, считайте, что пьем за это.
— Тогда согласен, — произнес он и потянулся рукой за банкой.
Николай молча принял из рук мужчины банку с пивом и, глянув на этикетку, щелкнул язычок. Приятное, охлажденное пиво, было не в пример тому, которое он покупал.
— Живут же люди, подумал он, — импортное пиво хлещут, да еще пацанов угощают. Небось, рублей по пятьдесят баночка, а то и дороже.
Он сделал глоток и в этот момент, посмотрел на парня и мужика, стоящих рядом. Оба глядели на него, продолжая держать банки с пивом в руках, и в этот момент, Николай почувствовал, как у него вдруг закружилась голова и он начал падать. Последнее что он успел запомнить перед тем, как потерять сознание, были услышанные им слова:
— Держи его, а то испачкает рубашку и придется грязным тащить до машины…
—----
— Я правильно написал, Глазырев Николай Витальевич? — произнес капитан в окошке.
— Гладышев, — поправила она капитана, и произнесла фамилию сына еще раз. Дежурный склонился над бумагой и исправил написанную фамилию.
— Так что вы говорите? Обещал вернуться не позже двенадцати, но не позвонил, и к утру домой не явился, правильно?
— Да.
— А раньше с ним подобное случалось?
— Никогда. Вернее, было пару раз, но он всегда при этом звонил и сообщал, где и когда придет.
— Понятно, — капитан, как опытный психолог, внимательно посмотрел на заплаканное лицо Марины Владимировны, и спросил:
— А перед тем, как уйти из дома, у вас с сыном не было каких-либо разногласий, ссоры или чего-то подобного?
— На что вы намекаете?
— Я ни на что не намекаю, а просто спрашиваю, не было ли между вами ссоры, к примеру?
— Нет, не было, — смущенно ответила она, но потому как это было сказано, капитан сразу сообразил, что она чего-то не договаривает, поэтому хмуро посмотрел через стекло, которое разделяло его и посетительницу отделения, и добавил:
— Ведь для вас стараемся, чтобы решить, как и что предпринять для розыска, а вам лишь бы сор из избы не выносить, — насупившись, произнес капитан и продолжил заполнять рапорт.
— Знаете, товарищ капитан, если честно, то денег он попросил, когда уходил. Не много, всего-то триста рублей. Я не дала, сославшись, что напряг и все такое, сами знаете, им в таком возрасте только давай, словно мы их печатаем. Ушел на улицу, конечно же обидевшись на меня. А когда я спросила, во сколько придет, ответил, что не знаю.
Капитан слушал её, и в его взгляде читалось: «Господи, сколько вас таких, матерей-одиночек, и у всех одно и тоже. Денег нет, конфликт в семье, дети бегут из дома на улицу. А потом выпивка и игла. И так целый день и одно и тоже. И каждая считает, что она не виновата, а её сын или дочь, хорошие и воспитанные. Эх, если бы все было так. Только все эти россказни о них, сплошное вранье. На самом деле, регулярные скандалы, бессонные ночи и опухшие глаза от слез».
Однако ничего этого, он ей не сказал, а только сделал короткую запись, о возможных причинах, почему её сын не вернулся домой — семейный конфликт. Он хотел было приписать, что на почве денег, но, подумав, поставил точку и ничего не стал дописывать.
— Ну что же Марина Владимировна. Если в течение суток не явится, объявим в розыск.
— То есть как?
— Вот так. А вы как хотели, чтобы мы план «Перехват» включили. Это для угнанных авто, да и то, только по телевизору показывают. И вообще, поменьше телевизор смотрите, особенно, где сводки о происшествиях показывают.
— Нет, но его ведь…
— Я вас охотно понимаю, но поймите сами. Не пришел домой, встретился с друзьями, и так далее. У него друзья есть?
— Да.
— А вы им звонили?
— Нет, так ведь рано еще.
— Вот именно. Придете домой, обзвоните друзей, узнайте, не видел ли его кто вечером. Глядишь, и объявится, в чем я не сомневаюсь. Возможно обиделся, понятное дело на пиво мать не дала. В таком возрасте самое обычное дело, заставить мать поволноваться. Вот явится, вы ему врежьте, как следует, а то видать ни разу ремнем-то не хаживали.
— О чем вы говорите?
— О том самом. Очень рекомендую. Помогает лучше слов. Дети они понимают и ласку, и крепкую руку. Говорю вам как отец троих детей.
— Вы думаете, все хорошо будет? — чуть не плача, произнесла она.
— Уверен. Идите дамочка домой, а если что, вот вам телефон, позвоните, начнем действовать.
— А вдруг поздно будет?
— Поздно, это когда насилуют в подъезде или грабят, а потерпевший вместо того, чтобы сразу по горячим следам звонить в милицию, сидит и думает, сообщать об этом или нет. Вот тогда действительно поздно. А в вашем случае, никогда не поздно начинать поиски, только причин для паники, я не вижу. Ступайте домой, выпейте, — он хотел сказать водочки, но, вовремя сообразив, что перед ним женщина, добавил, — чайку, валерианочки, и поспите часок, другой, а там глядишь, и ваш Михаил вернется.
— Николай.
— Извиняюсь, Николай.
Она повернулась и, выйдя из отделения милиции, достала носовой платок и, приложив его к заплаканным глазам, побрела домой.
Вернувшись, первым делом позвонила всем Колиным друзьям, кого знала, но никто его не видел вечером и только Игорь, ответил ей весьма странно.
— Вообще-то мы с Колькой договаривались пивка попить, и я ему сорок рублей дал с мелочью. Но когда пришел, его не было. Я решил, что он передумал.
— А где вы собирались встретиться?
— Как всегда, на нашем месте, где железка.
— А ты ему на сотовый не перезванивал?
— Нет…, так у него не отвечал.
— А потом ты его больше не видел?
— Нет, я Витьку встретил, и мы к нему пошли на компе играть.
— Игорек, а Коля тебе так и не позвонил?
— Нет. А че, он домой не пришел?
— Да, до сих пор нет.
— Может он у девчонок тусуется?
— У каких девчонок?
— Ну у этих, у Любки или Верки. Хотя вряд ли. Верка болеет…. хотя, может, решил навестить? Не знаю, разве что у Любки. А вы им звонили?
— Нет. Я телефона не знаю.
— Ща, погодьте, я посмотрю. Нашел, записываете?
— Да, да,
Он продиктовал ей телефоны. Она положила трубку, но тут же снова подняла и позвонила по указанным телефонам, однако девочки в один голос сказали, что Николая у них не было, и они его вчера вечером не видели. Нехорошее предчувствие змеёй вползло в её сердце и кольнуло так, что она присела на край дивана. Она чувствовала, как холод пронизывает её всю, и ничего поделать с этим она уже не могла.
