Алексей рассмеялся.
– Ты знаешь, так получилось, что моими учителями были моя мама, два профессиональных бойца и полубезумный математик. Причём каждый из них видел моё будущее под своим углом. Я, можно сказать, разочаровал всех, кроме учителя Хо и дяди Вити. Мама хотела, чтобы я стал пилотом, Дженсен – математиком, а я стал военным...
Тихо, словно кошка, подошла Багира.
– Екатерина Александровна...
– Да, я помню. – Катерина качнула головой. – Как быстро время пролетело. – Она вздохнула. – Алексей, мне надо убегать, но я приглашаю тебя на мой день рождения. Это не скоро. В январе. Но если ты не придёшь, я сильно обижусь. – Она встала, подала руку, и Белый на мгновение прикоснулся губами к прохладной тонкой руке.
– Буду обязательно.
А уже утром Алексей сел на рейсовый до Земли.
Здание архива представляло собой невысокое, всего в три этажа строение, уходившее своим основанием глубоко под землю. В само здание Алексей вошёл по карточке-«вездеходу» и теперь ждал, пока директор архива уточнит его полномочия. Наконец директор отодвинул коммуникатор и чуть насмешливо глянул на Белого.
– Что бы вы хотели посмотреть в нашем архиве?
– Для начала карту архива. – Белый спрятал карточку-допуск в карман. – Потом будет видно.
– Но если вы скажете, что ищете, нам будет гораздо проще помочь вам. – Директор смотрел на Белого, как доктор на пациента клиники умалишённых. – Архив – это не библиотека. Это завод для хранения данных. Даже наши сервера занимают площадь более ста квадратных метров. А уж то, что на бумажных носителях, вообще не поддаётся учёту.
– Меня это не пугает, – улыбнулся Алексей.
– Что ж... – Директор пожал плечами. – Завтра я подготовлю вам пропуск, чтобы вы не нервировали охрану своей карточкой, и карту архива.
– Сегодня, если можно, – с нажимом произнёс Белый.
– Да бог с вами. – Директор отодвинул ящик допотопного стола и пошуршал бумагами. – Если так невтерпёж...
Несмотря на чёткие указания, Белый подбирался к заветной папке медленно. Всё дело было в наружном наблюдении, которое Белый срисовал, как только сошёл с челнока на землю. Было непонятно, кто за ним ходит. Свои или чужие. Поэтому пришлось скорректировать планы и удлинить дорогу к разгадке. Алексей раскрывал другие документы, что-то копировал и перерисовывал схемы, загружал свой криптопроцессор бессмысленными рядами цифр и тщательно записывал результат... Потом, в конце рабочего дня, поднимался наверх, в промозглую, дождливую московскую зиму и бродил по музеям и улицам города.
Срочно! Совершенно секретно!
Парис – Грачу
В связи с опасностью проникновения и активации объекта «Эвенгард» приступить к разработке плана ликвидации. Разрешаю использовать все доступные вам силы и средства. Быть готовым осуществить план по получении сигнала «Переход».
Коридор для эвакуации по плану Дельта-9.
Где-то через пару недель он счёл, что довольно хорошо поводил за нос наружку, и перешёл в 233-й раздел. Собственно говоря, весь раздел представлял собой материалы Министерства Государственной безопасности СССР за 1950–1953 годы. Нужная ему папка была точно такой же, как и все остальные. Материалы допроса лейтенанта госбезопасности Свирина Петра Георгиевича, 1930 года рождения. Тщательно просмотрев всю папку, Белый не нашёл ничего, что могло бы его заинтересовать. Дело о тривиальной растрате казённых средств, выделенных на агентурную работу, не представляло никакой ценности в историческом смысле. Разве что для родственников самого Петра Георгиевича. Однако, пройдясь по документам ещё раз, он обнаружил небольшую пожелтевшую фотографию довольно странного места. Тёмное помещение с кольцом на прямоугольном основании. В подписи к фотографии значилось, что данное помещение ни что иное как квартира, где подозреваемый в растрате лейтенант проводил свои пьянки. Комм, пересняв изображение, сделал электронную коррекцию, и на фото уже вполне отчётливо проступило и кольцо, и массивный постамент. Чем-чем, а уж квартирой это точно не могло быть. Осторожно отделив фотографию от бумаги, Алексей увидел лишь шесть колонок восьмизначных чисел, сгруппированных по пять строк. Он провёл по цифрам лучом сканера, и, убедившись в том, что всё сохранено в памяти и закрыто его личным кодом, заштриховал специальным маркером фотографию и лист, к которому она была приклеена.
На глазах и фотография, и лист превратились в чуть желтоватый порошок, осыпавшийся на пол, а Белый, вернув папку на полку, пошёл к следующему стеллажу.
Работу над расшифровкой Белый перенёс в бар «Тень» в основном потому, что бар был часто посещаем сотрудниками 12-го управления, а его хозяин, отставник управления, по ряду причин личного характера не переносил ни наружку, ни прослушку на собственной территории.
Криптопроцессор последнего поколения «Памир-12», встроенный в корпус обычного с виду планшета, ему «подогнала» Настя Толмачева, честно, правда, предупредив, что согласовала это «по своим каналам». Ну и ладно. Белый отхлебнул сока и глянул на экран. В окошке дешифровки стояли одни нули. Это значило, что криптак даже близко не подошёл к подбору комбинации. А ведь аппарат-то серьёзный. Белый с сомнением почесал переносицу. Эдак он будет возиться до третьего пришествия...
Помнится, мама что-то там такое говорила про их предка. Даже как-то называла его. Имя или прозвище. Даже просила запомнить, мол, возможно, пригодится. Как же там его...
Цепкая память словно рекордер крутанула запись, и мама, сидящая на разлохмаченном диване в их квартире на Свалке, показывает семейные фотографии. Отец, совсем молодой, на практике, где познакомился с мамой, дедушка, тоже молодой, в погонах капитана... И самая старая фотография. Прапрадедушка в парадном генеральском мундире с орденами и на фоне большой картины. Мама ещё рассказывала, как там его звали. Канцлер Горчаков. Точно. Дедушкин кумир. И у него была кличка среди своих. «Канцлер»
Торопливо Белый ввёл в варианты подбора слово «Канцлер». Отметил, что, возможно, это подпись, завершающая шифровку, и снова приготовился ждать. Но на этот раз не прошло и минуты, как процессор высветил на экране текст.
