На этом они расстались. Кудлин сразу поехал в загородную резиденцию Рашковского и прошел в его кабинет.
– Мы поговорили с Кириллом Эдуардовичем, – громко сообщил он, – у него есть очень хорошее и деловое предложение. Он готов взять на себя прием, хранение и транспортировку груза за двадцать пять процентов реальной стоимости товара.
– Это много, – так же громко возмутился Рашковский.
– Лучше отдать двадцать пять процентов и иметь гарантии, чем рисковать всей суммой, – резонно возразил Кудлин.
– Нужно подумать, – сказал Валентин Давидович, – но, похоже, ты прав.
– И еще мы договорились по кандидатуре Реваза. Господин генерал гарантирует нам его освобождение из изолятора ФСБ, а мы платим ему сто тысяч евро. Это не такая большая сумма за Реваза, который поедет на переговоры с марокканцами.
– Да, – очень громко сказал Рашковский, – мы можем позволить себе такую сумму.
Они спустились вниз и вышли на лужайку.
– Если он слышал, то уже клюнул, – усмехнулся Кудлин. – И очень хорошо, что ты не сразу согласился на его предложения. Мне пришлось тебя уговаривать.
– Ты уверен, что у тебя получится?
– Разве я тебя когда-нибудь подводил?
– Нет. Извини меня. Конечно, нет. Вся Москва считает, что я потерял деньги, и не понимает, как я мог так быстро восстановиться. Ты провел, возможно, самую лучшую операцию в нашей жизни.
– А теперь нужно избавиться от этой гниды, – напомнил Кудлин, – он становится опасным и неуправляемым. Двадцать пять процентов от любой суммы – это уже настоящий беспредел. И если мы его не остановим, он просто обложит данью всех наших друзей и знакомых. И достаточно кому-то заплатить, как его потом невозможно будет остановить.
– Правильно. А ты уверен, что этот генерал из Следственного комитета сможет заменить Бандриевского?
– Уверен. Сейчас у Следственного комитета очень большие права. Они даже к мнению прокуратуры не всегда прислушиваются с тех пор, как стали самостоятельным процессуальным органом. Нам будет очень нужен этот генерал.
– Поступай как знаешь. Сколько он просит?
– Его содержание будет стоить гораздо дешевле. Пятьдесят тысяч долларов в месяц. Для начала. Я думаю, что со временем можем перейти на евро, но сразу баловать не стоит.
– Делай как считаешь нужным. И давай поскорее уберем этого слоника. У меня к нему уже идиосинкразия. Мне везде мерещатся такие слоники; я даже фотографии теперь не ношу в свой кабинет, опасаясь, что меня могут прослушать.
– Не волнуйся, скоро все закончится, – заверил его Кудлин.
Через неделю он снова встретился с генералом в этом неприметном ресторане. У Кирилла Эдуардовича болела голова, и он не обратил внимания на несколько автомобилей, припаркованных с правой стороны от ресторана. Впрочем, он уже давно не обращал внимания на посторонние автомобили. Слишком долго он был на важных милицейских и полицейских постах.
В кабинете его ждал Кудлин. И коробочка, похожая на ту, которую ему однажды подарили. Улыбаясь, генерал открыл коробку, но там лежал только подарочный набор в виде ручки и карандаша.
– Красиво, – с грустью произнес Кирилл Эдуардович. – А где деньги?
– Мы принесли вам деньги за освобождение нашего друга Реваза, – как-то странно сказал Кудлин.
– Конечно, за него. Сто тысяч евро. Где деньги?
– Вы его уже освободили?
– Не волнуйтесь. Я послал официальное сообщение, что его следует освободить как нашего агента. Все оформили как полагается.
– Очень хорошо. Спасибо. Значит, за освобождение Реваза мы платим вам сто тысяч евро. – Кудлин говорил четко и раздельно. Обычно он разговаривал гораздо более тихим голосом.
– Сегодня вы какой-то странный, – усмехнулся генерал и повторил: – Где деньги?
– Здесь. – Леонид Дмитриевич достал пачку денег, завернутых в газету. Сто тысяч евро были в пятисотевровых купюрах. И все двести купюр лежали вместе.
– Обычно вы даете в новых пачках, – недовольно проговорил генерал, забирая деньги.
– Пересчитайте, пожалуйста, – попросил Кудлин. – Мне их привезли из банка, и я не успел пересчитать. Возможно, там будет не хватать одной или двух купюр.
Расчет был на жадность генерала. Тот согласно кивнул и принялся считать купюры, иногда слюнявя палец. Кудлин терпеливо ждал.
– Сто девяносто восемь… сто девяносто девять… двести, – закончил наконец Кирилл Эдуардович. – Все в порядке. Не беспокойтесь. – Он выбросил газеты и, разделив всю сумму на две пачки, сунул их в свои внутренние карманы.
– Мы будем ждать вашего звонка, – сказал Кудлин. – А теперь извините, я должен уехать.
– Останьтесь и пообедайте, – предложил генерал.
– Извините, не успеваю. И вот еще один сувенир, лично от Валентина Давидовича. Откроете, когда я уйду. – И Кудлин пошел к выходу.
– Подождите, – позвал его генерал, – мы не попрощались. До свидания, – протянул он руку.
– До свидания. – Кудлин пожал ее и вышел из комнаты.
Где-то в коридоре послышался нарастающий шум. Улыбающийся Кирилл Эдуардович сел за стол и открыл коробочку. В ней что-то блеснуло. Он внимательно посмотрел и увидел слоника, которого он подарил Рашковскому и который стоял у него в кабинете. Слоник был куплен в Таиланде, но потом лучшие специалисты МВД сумели вставить в него очень мощный «жучок», позволявший слушать любые переговоры Валентина Давидовича в кабинете. Генерал смотрел на этого слона с алмазами, чувствуя, как сердце начинает биться более часто. Это означало, что там догадались об истинном значении его подарка. Он протянул руку за слоном, но в этот момент в кабинет ворвались сразу несколько сотрудников ФСБ. Генерал поднял на них изумленный взгляд.
– Вы арестованы, – сказал вошедший вместе со всеми генерал Следственного комитета.
– На каком основании?
Вместо ответа генерал подозвал майора, который бесцеремонно поднял руки Бандриевского, осветив их специальным прибором. Все пальцы были синего цвета, а на деньгах, спрятанных в карманы, было написано «Взятка». В инфракрасных лучах это слово выглядело особенно грозно.
– Вы арестованы, – повторил генерал. – И еще вам придется ответить за фальсификацию документов, которую вы сделали для освобождения преступного авторитета Реваза Барнабишвили.
– Это провокация, – с трудом выдавил из себя Кирилл Эдуардович.
И вдруг услышал громкий голос Кудлина, записанный на пленку:
– Значит, за освобождение Реваза мы платим вам сто тысяч евро…
Бандриевский опустил голову. Он наконец понял, почему ему вернули его подарок. Все было кончено. На долгие годы вперед его жизнь уже определена.
Эпилог
Я поднимался наверх по лестнице, доставая ключи. Настроение было превосходным. Сегодня должен приехать Игорь. Я обещал взять его с собой на охоту, и мы уже купили новые ружья, которые оформили по всем правилам «Охотсоюза». Сейчас он поднимет их в мою квартиру. Меня пригласили на охоту, и я решил взять с собой Игоря. Он уже совсем взрослый, вытянулся, стал таким красивым, что на него заглядываются девушки. Я думаю, нужно поменять ему машину, купить что-то более современное – небольшая «Тойота Королла» ему совсем не подходит. Я достал ключи, чтобы открыть дверь, и услышал за своей спиной чей-то знакомый голос:
– Здравствуй, Некрасов.
Резко повернувшись, я увидел своего старого знакомого, капитана Лагунова, который стоял прямо на лестнице и держал в руках пистолет.
– Ты думал, что сумел меня провести вместе со своими друзьями? – спросил он, нехорошо улыбаясь. –
