— Это ещё кто плохо учится? — удивился я.
Отец поморщился и сказал:
— Ты, Пётр, всё перепутал. Он учится так, что для него уже отметок не хватает. Это он когда-то плохо учился, четыре года назад, а теперь я даже не знаю, как назвать то, как он теперь учится. Ему один учитель ставит не пятёрки, как обычно отличникам, а целые восьмёрки и девятки! Он однажды десятку получил. Ты его дневник видел? Одни шестёрки и семёрки с плюсом. Он, понимаешь, как бы это тебе сказать… всё знает и про всё, уже за всю десятилетку!
— За всю десятилетку? — удивился дядя Петя.
'Кажется, придётся пустить в ход секретное оружие и доказать этому консилиуму, что я знаю не только за десятый класс, — подумал я. Конечно, со взрослыми справиться будет потруднее, но для сверхкосмонавта сверхпреград нет'.
— Почему только за десятилетку, я могу и за вуз!
— Это за какой же вуз ты можешь? — удивился дядя Петя.
— Ну, например, за тот, который вы окончили! За институт тонкой химической технологии имени Ломоносова. Вот 'Введение в химию и технологию полимеров', возьмите учебник Бильмейера. — Я протянул дяде Пете книгу в переплёте коричневого цвета. — Откройте на любой странице и задайте мне любой вопрос.
— Ну, это уже просто наглая самоуверенность! — возмутился отец.
А дядя Петя сказал:
— Так, так, так, — и расхохотался, и потом стал перелистывать учебник, видимо подбирая для меня вопрос потруднее. — Значит, за институт тонкой химической технологии? — сказал он с недоверием.
— Кстати, папа, — обратился я к отцу, — пока дядя Петя изообретает для меня вопрос, я бы хотел сразиться с твоей счетной машиной. Возьми свой арифмометр.
— Это каким образом ты с ним сразишься? — удивился отец,
— Перемножу в две секунды любые числа. Дай мне для начала два крупных двузначных числа!
— Ну, это вообще уже ни на что не похоже! — возмутился отец.
— Ты сначала дай два крупных двузначных числа, а потом уже будешь говорить — похоже это на что или не похоже!
— Нет, как и о чём он разговаривает со своим отцом! — закипятился отец, обращаясь к дяди Петиному знакомому.
Дяди Петин знакомый посмотрел на меня, укоризненно качая головой, но всё же посоветовал отцу назвать два крупных числа.
— Обязательно крупных? — спросил отец всё ещё с возмущением в голосе.
— Желательно, — сказал я спокойно.
— Ну хорошо, допустим… восемьдесят девять… на… девяносто два.
— Восемь тысяч сто восемьдесят восемь! — сказал я, не помедлив ни минуты.
— Как это ты смог так быстро?! — пробормотал отец совершенно растерянным голосом.
С этими словами он поднялся, быстро прошёл в свою комнату и вернулся, неся в руках арифмометр. Схватившись за ручку счётной машины, он завертел ею, затем записал результат. Потом взял лист чистой бумаги и стал вручную перемножать заданные цифры. Когда отец уходил за арифмометром, я успел сказать дяде Пете:
— Между прочим, время идёт, задавайте скорее вопросы!
— Да, да, да, — сказал дядя Петя, качая в недоумении головой. — Сейчас, сейчас!..
— Вас я тоже попрошу, между прочим, задать мне поскорее какой-нибудь вопрос, — обратился я к дяди Петиному знакомому, — чтобы мне ответить сразу вам обоим. Кстати, можете мне задавать вопросы и вы и дядя Петя одновременно.
— Раз вы интересуетесь вопросами психологии, то, может быть, вы читали статьи о групповом общении? — спросил меня дяди Петин знакомый.
— Мы не 'может быть, читали', а мы, конечно, читали статьи о 'групповом общении', — заявил я. — Я, знаете ли, вообще против общения, тем более против группового! Тому, кому много надо… (слова 'успеть лично' я не сказал), тот не может тратить время на… (на 'групповое общение' я тоже не договорил, поэтому вся фраза, как всегда, у меня получилась несколько загадочной: 'Тому, кому много надо… Тот не может тратить время на…').
— А мне кажется, что вам как раз не хватает этого самого 'группового общения', — сказал дяди Петин знакомый. — Тогда не было бы того, что я замечаю в вас: вы не умеете находить правильные реакции на своё окружение. Достойно приспособиться к нему, что ли. Речь идёт не о приспособленчестве в позорном смысле слова. Это ваше неумение — особенность характера: так вас воспитали, так сложилась ваша личная судьба… Короче, вы даёте неправильные реакции на людей, а люди дают неправильные реакции на ваши реакции… Может быть, вы думаете, что вам попадает от других не по заслугам, но на деле — всё нормально: как аукнется, так и откликнется.
— Вот, — сказал дядя Петя, отрываясь от учебника и вмешиваясь в наш разговор. — Ну-ка, скажи ты мне, что такое, к примеру, фрикция и чем отличается пластикация от пластификации?
— Фрикция — это характеристика вальцов (валковых смесителей), применяемых для приготовления и окрашивания полимерных смесей. Фрикцией называется отношение окружной скорости переднего валка к окружной скорости заднего. Вам понятно? — спросил я. — А чем отличается пластикация от пластификации? Пластикация — это размягчение полимерной смеси в результате перемешивания при мягком нагреве. Пластификация — это введение в полимерную смесь пластификатора.
— А ты что, — спросил меня дяди Петин знакомый, — собираешься поступать в институт тонкой химической технологии?
— Нет, не собираюсь, — ответил я.
— М-да, — сказал дяди Петин знакомый. — Тогда я попробую тебе внушить пользу 'группового общения'. Вот я замечаю в тебе неукротимое стремление к лидерству, но лидеры ведь бывают и отрицательными. Не так ли?..
'Это лидеры! — подумал я. — А сверхлидеры не могут быть отрицательными, так что на это можно и не отвечать. Не разгадал меня дяди Петин знакомый, не разгадал. У этих взрослых воображение выше лидера не поднимается. Они даже не могут представить, что среди обыкновенных лидеров может появиться сверхлидер'.
— Продолжаю, — сказал дяди Петин знакомый. — Часто трудности в характере человека проявляются при столкновении противоречивых внутренних тенденций, одну из которых человек не хочет признавать у себя. Когда у подростка появляется завышенная самооценка (по сравнению с его реальными способностями и возможностями), его завышенные притязания, естественно, не могут быть удовлетворены. Эта неудовлетворённость травмирует психику подростка, у него возникает необходимость защищать свою высокую самооценку, а это в свою очередь…
— К чему это 'в свою очередь' приводит, — это всем известно, вмешался я в разговор, — в свою очередь, это приводит к явлению, которое психологи называют 'эффект неадекватности' — состояние, когда возбуждённая нервная система заставляет человека действовать не в соответствии с окружающей обстановкой. Я вас правильно понял? обратился я к дяди Петиному знакомому и, не дав ему опомниться, продолжал. — А вы знаете, — сказал я, обращаясь ко всем, — мнение человека о себе самом и мнение, которое имеют о нём другие, например мнения некоторых взрослых и некоторых подростков, очень часто значительно расходятся? Ибо люди видят лишь то, что человек сделал до сих пор, а он сам считает себя творцом как настоящего, так и будущего. Поэтому истина обыкновенно находится посредине: достоинства человека не только в том, что он уже сделал, но и в том, что он намеревается сделать.
— Точно! — воскликнул отец, занятый в основном проверкой моего вычисления. — Всё сходится! Но как ты всё это так быстро решил?
— Очень просто. А вы никому не скажете?
— Конечно.
— Сколько до ста не хватает в первом числе, в восьмидесяти девяти?
— Одиннадцать.
— А во втором?
