— Да, несомненно, ты прав, особенно насчет мужской глупости, — поддержала философствующего самородка гостья. Она продолжила осмотр его тела оценивающим взглядом знатока. — Конечно, ты не без изъянов. Пока не идеал. Кое-что можно было бы доработать или исправить. Но в целом для постели сойдет.
— Прямо сейчас и приступим? — с надеждой в голосе спросил он. — Я могу даже встать на колени, если это ускорит процесс принятия решения.
— Все уже решено без тебя. Ты забываешь, что я дама, и твоя главная рыцарская обязанность заключается в том, чтобы беспрекословно и точно выполнять все мои пожелания, капризы и прихоти.
Используя речевую паузу, он с наслаждением любовался ее телом, обводя пальцами более темные окружья вокруг ее розовых сосков, сбивая тем самым ее дыхание и мешая вести умные речи.
— Я готов упасть на колени, о богиня, спустившаяся ко мне с небес. Я готов боготворить тебя, если ты позволишь скромному земному жителю прикоснуться к тебе, заключить в свои объятия, целовать твои колени и выше.
Чего только не скажешь в такую минуту ради свободного доступа к прекрасному женскому телу.
Во время этой тирады он успел избавиться от своей «набедренной повязки», открыв нескромному женскому взгляду все великолепие главных мужских достоинств.
— Хорошо, смертный, — включилась в игру богиня. — Я вижу, что ты уже готов меня поприветствовать. Тебе дозволено меня целовать. Во всех еще не целованных местах. Ничего не пропуская. Не ленись и вкладывай побольше умения и чувства. И не отвлекайся на болтовню. Мою красоту ты потом воспоешь.
— Слушаю и повинуюсь. Я твой покорный раб. Но вначале позволь перевести тебя в горизонтальное положение. У нас, у землян, так принято.
Он слегка подтолкнул ее к кровати и помог плавно опуститься спиной на матрас, одновременно ловко оказавшись у нее между ногами. При этом его возбужденный орган устроился точно у входа в священное лоно, удерживаемый от вторжения только тонкой полоской изящных шелковых трусиков.
Почему-то именно в этот момент физического вожделения и близости он почувствовал, что их отношения складываются не только из физических чувств. Они начались сразу с постели, но постепенно, исподволь, трансформировались в нечто большее. Между ними возникала и развивалась сила притяжения, которую нельзя было объяснить чисто физическим влечением. Может быть, сейчас было не лучшее время для этого, но было бы неплохо вначале обсудить это новое понимание складывающейся ситуации в их взаимоотношениях.
Однако словесному выражению этих чувств мешала Дженифер, пустившая в ход свои бедра и руки. Она притянула его к себе за уши и взяла в плен его язык и губы. Одновременно несколько раз сдавила бедрами его разбухшее до неимоверных размеров естество и провокационно потерлась о его сверхчувствительный кончик своим шелковым холмиком, чуть не вызвав преждевременно извержение.
— Я не могу больше ждать, — послышался ее хрипловатый от страсти и повелительный голос.
Однако непослушный ковбой только хмыкнул что-то невразумительное и соскользнул вниз, освобождая свой перезрелый член от излишних мучений и трудовых порывов. Он продолжал будоражить ее тело и чувства с помощью одних губ и языка, не пользуясь главным инструментом. Вначале его талантливые губы тщательно облизали и обласкали ее соски, извлекая новые сладострастные стоны. Она лишь беспомощно следила за тем, как его губы и пальцы продолжили свое движение вниз, по ее животу, к верхней границе трусиков. При этом он даже периодически садистски приподнимал голову, чтобы лучше видеть динамику чувств и эмоций на ее лице. Опытный усладитель вначале провел пальцем по шелковому прикрытию источника райских наслаждений, прощупывая через тонкую ткань его основные очертания. Затем, выделив вход в тайные глубины, начал свои колдовские манипуляции вокруг него, заставляя вибрировать в экстазе все ее нервные окончания, обезумевшие от накала острых ощущений. Она летела куда-то в темную сладострастную бездну, без всяких средств спасения.
Затем Стив не спеша достал из каких-то тайников упаковку с содержимым из латекса, любимого пурпурного цвета, открыл ее и нарядил своего красавца в это любовное одеяние. Потом, в столь же замедленном темпе и со вкусом, аккуратно скатал с бедер последнюю символическую преграду, уже увлажненную от нетерпения, аккуратно довел ее до ступней возлюбленной и сбросил на пол.
Дженифер распахнула колени, безмолвно призывая к немедленным действиям. Но Стив сначала наклонил голову и оценил готовность клиентки к приему почетного и долгожданного посетителя, принюхавшись к источаемым снизу деликатесным, сексуальным ароматам. Затем решил попробовать предлагаемый дар на вкус… Дженифер почувствовала, как твердый и острый кончик языка проник немного в ее глубины, вызвав яростный приступ нетерпения.
— Ну же, Стивен! Давай. Я хочу тебя.
— Я тоже, крошка. — Он вновь оторвал голову, посмотрел внимательно на ее искаженное мукой ожидания лицо и удовлетворенно хмыкнул. — Я вижу, что ты уже готова. Ты такая красивая, и ты заслуживаешь это. Как и я.
С этими словами он наконец вошел в нее, медленно и плавно, в несколько толчков, на всю возможную глубину, как будто нащупывая и вспоминая уже пройденный ранее путь, давая даме возможность привыкнуть к его размерам и подготовиться к новым наслаждениям.
— Еще! — Ее длинные и сильные пальцы легли на мужские ягодицы, притягивая их к себе.
Он не заставил упрашивать себя дважды. Казалось, что успешно проделанный путь вдохновил его на новые нескончаемые подвиги. Он заработал все быстрее и интенсивнее, наращивая на ходу темп, сгибая ее колени и с каждым разом проникая все глубже и глубже. Возникало невероятное ощущение того, что его движения отдавались уже у нее в горле, что оба тела полностью слились и смешались воедино, что она вся является просто оболочкой вокруг этого огромного, ритмично перемещающегося поршня.
Все ее тело уже начало изгибаться и выворачиваться в сладостных конвульсиях, исторгая стоны от невыносимой остроты ощущений. Сознание тоже начало раздваиваться. Она вдруг почувствовала, как будто умирает, что ее душа уже покинула изнемогающее тело и наблюдает сверху за происходящим. Она видела как будто со стороны распростертое на ней мужское тело, бьющееся в пароксизме страсти. Внезапно, без всяких объяснений, он вдруг потянул ее на себя, плотно прижал руками ее тело, и одним мощным рывком они совершили полуоборот, поменявшись местами.
Теперь уже она видела сверху его залитое потом и искаженное страстью лицо. Он слегка приподнял ее бедра, устраиваясь поудобнее под нею и давая ей время приноровиться к новому положению. Затем дикая скачка возобновилась. Его руки впились в ее груди, зажав между пальцами твердые, удлинившиеся соски, и синхронно притягивали их к себе с каждым движением бедер. Потом, почувствовав приближающийся финальный аккорд, эти руки переместились на ее ягодицы, яростно помогая ей нанизываться на его ликующий орган.
Он дал ей возможность первой взлететь на вершину экстаза. Ее тело уже начал сотрясать оргазм, когда она почувствовала начавшееся под нею извержение вулкана. Оба тела теперь сотрясались в неконтролируемой агонии, уже потеряв ощущение времени и места, фантазий и реальности. А потом она расслабленно и обессиленно распласталась на его груди, постепенно возвращаясь на землю из своего эротического космического путешествия. Он тоже неподвижно лежал под ней с закрытыми глазами, еще пребывая своим вторым «я» в экстатическом, потустороннем мире. В этом положении они оба и заснули.
Стивен проснулся с радостным настроением и с предвкушением возможности вновь вкусить неземные радости. Еще не открыв глаза, он был уже готов немедленно вновь приступить к приятным обязанностям по услаждению возлюбленной. Боевой мужской инструмент был уже настроен на интенсивную и эффективную работу, без всяких дополнительных стимуляторов. Он даже успел еще во сне предусмотреть для нее целую серию сексуально-технологических новаций, которые по замыслу должны были просто потрясти партнершу, введя ее в состояние постоянного эротического экстаза и сексуального изумления.
Но поразить даму новациями не довелось. Опять он слишком крепко спал. И опять она исчезла, без предупреждения и без следа. Полностью повторилась предыдущая сцена в отеле, как в дурацком, глупом и пошлом фарсе. Это его вина, его непредусмотрительность. Надо было приковать своенравную и
