В голове крутились слова, но выстраиваться в фразу они упорно не хотели. Девочка закрыла глаза. Перезвон. Песня. Прошло еще несколько минут.
— Есть, — сказала Дина, — я все поняла.
— Что?
— Песня. Как я могла забыть? Она заканчивалась такими словами:
— Ну и что? — спросил мальчик.
— Прямой запрет… Им несложно преступить прямой запрет, — произнесла Воронцова.
— И что?
— Прямым запретом, то есть прямым желанием избавиться тут не обойтись!
— А как? — удивилась Полина.
— Знать бы, — тихо сказала Диана.
— Ну вот, приплыли… — Артем посмотрел в окно. — И погоду испортили.
Тут вахтерша, наконец, очнулась и дала звонок. Только непонятно было, на урок или на перемену. На всякий случай все школьники и педагоги разошлись по классным комнатам.
Романова просто блистала. Она так замечательно играла свою роль Снегурочки, что все пораскрывали рты. Сергей Иванович ее похвалил, и девочка была на седьмом небе от счастья.
А Диана, наоборот, ходила как в воду опущенная. Мысль о том, что ей теперь никогда не избавиться от наваждения с кулоном, так тяготила ее, что Дина не могла сосредоточиться ни на чем. С утра девочка была полна сил и энергии, а теперь едва поворачивалась. Хорошо, что учитель не стал долго мучить ребят и отпустил всех домой.
А на улице было премерзко. От былого великолепия не осталось и следа. Остатки снега грязными пятнами выделялись на черном асфальте и земле. Воздух был таким сырым, что капельки влаги оседали на одежде и быстро впитывались. Пройти, не попав при этом в лужу, не представлялось возможным.
Диана с Полиной попрощались с Артемом и поплелись к дому. Разговор не клеился, и подруги шли молча, только иногда перебрасываясь фразами о наступившей по их милости погоде. На лестничной площадке они расстались, не переставая думать о том, что случилось сегодня, и о новой хитрости.
Дина открыла дверь и услышала громкие голоса родителей.
— Намокла вся шуба! — говорила мама расстроенным голосом. — Только купили!
— Высохнет, — пытался утешить ее Дмитрий Викторович.
— Если не сгниет.
— Да ну брось, не может такого с ней случиться.
— Тогда вся покорежится, сморщится и сваляется, — не унималась Марина Владимировна.
— Неужели все сразу?
Девочка вошла на кухню, где мама с папой возились с мокрой кроличьей шубой. Они повесили ее на вешалку и теперь думали, куда бы ее лучше пристроить.
— К батарее не надо! — настаивала Марина Владимировна.
— К плите нельзя, к батарее тоже, но ведь там лучше и быстрее просохнет, — не мог понять Дмитрий Викторович.
— И скукожится быстрее.
— Пусть кукожится медленнее, — согласился папа, — у меня уже рука устала держать ее, как ты ее носила?
— Я не хожу в мокрой шубе, а сухая она очень даже ничего, — тут мама увидела дочь. — Дина, ты видела, какой сегодня был дождь?
Девочка кивнула головой.
— Я попала под самый ливень, и некуда было спрятаться, — стала жаловаться Марина Владимировна. — Моя новая шуба!
— Давай протянем веревку и повесим на нее, — предложил Дмитрий Викторович.
— Что, прямо над столом?
— Можно, пока ты думаешь, я ее положу куда-нибудь?
— Не смей! Я ее уже причесала. Повесь пока на дверь.
Папа с облегчением вздохнул, определив вешалку на кухонную дверь.
— Может, в большую комнату ее отнести? — предложила Диана.
— Я не знаю! — У мамы не было больше сил. — Делайте что хотите! Можете ее даже выкинуть в мусорку.
— Зачем так радикально? — положив руку на плечо жены, сказал Дмитрий Викторович. — Не переживай, если шуба будет непригодна, купим тебе новую, а эту Динке отдадим.
— Почему мне?
— Ну не Максиму же?
— И чего это среди зимы пошел проливной дождь? — подняла руки к небу Марина Владимировна.
— Совсем климат на нашей планете портится, — вздохнул папа.
— Наш Сергиевск — не планета. Я смотрела новости, везде зима, только у нас непонятно что, — буркнула мама.
— И в Африке? — улыбнулся Дмитрий Викторович.
— Шуточки шутишь?
— Байки баю.
Хлопнула дверь, и в кухню вошел Максим.
Увидев «мокрого кролика», он сразу догадался, что случилось, и сочувственно произнес:
— Не повезло тебе, ма.
Марина Владимировна заново начала рассказывать про то, как она попала под дождь, и в довершение всего показала на свою шубу.
— Как у тебя дела? — Брат многозначительно посмотрел на Дину.
— Не очень.
— Ладно, — мама встала со стула и показала на шубу. — Уносите ее отсюда, я быстро накрою на стол.
Дмитрий Викторович быстро снял с двери вешалку и исчез с ней в коридоре. Дети пошли мыть руки.
Через пятнадцать минут все сидели за столом и сетовали на дождь. Дина скромно молчала, ругая себя в душе за то, что так подгадила людям, и чужим, и близким. Она периодически краснела, бледнела, иногда начинала тараторить какую-нибудь ахинею — в общем, выглядела очень глупо.
После такого оживленного ужина все, взъерошенные и возбужденные, принялись за свои дела. Диана схватила брата за руку и потащила его в комнату.
— Ничего не вышло.
— Почему? — сразу поняв, о чем речь, спросил Максим.
— Я забыла про условие. Мне снился сон, где говорилось о нем.
— И что он хочет, твой кулон?
— Прямым желанием избавиться от него тут не обойтись. Этот номер не проходит. Надо хитрость поумнее.
— Ты знаешь какую? — поинтересовался брат.
