– Верно, не бывало. Но все когда-нибудь происходит впервые, не так ли? – Аарден встал, демонстративно взял свой посох и неспешно продолжил: – Мне бы не хотелось начинать правление с крови и казней, но, как вы сами понимаете, в случае необходимости давить на мою жалость будет бесполезно. Детали произошедшего вас не касаются, так что приступим к делу. Во-первых… так, записывает кто-нибудь, что я говорю? Великолепно. Итак, во-первых, немедленно, в течение суток, королевство должны покинуть все повелители стихий и чародеи, чья сила превышает необходимую для лечения или проведения богослужений. То же касается и клириков.
– Что?! – едва слышно выговорил верховный клирик Оркхаанга. – Вы осмелитесь бросить вызов слугам Мастера?
– Да, осмелюсь, – лучезарно улыбнулся он. – А ты думал, старый пень, я так и буду до конца жизни повиноваться твоим окрикам? Ха, как бы не так! Клирики давно перестали быть хозяевами, вы – лишь элемент традиции и ничего больше. Помалкивай лучше, Аедин… Тогда, может быть, я забуду, как ты таскал меня в детстве за уши.
Убедившись, что его речь возымела должный эффект, чародей продолжил:
– Во-вторых, мы закрываем границы, и чтобы здесь больше не было никаких проходимцев и шарлатанов, Эрквадиор давно уже не пристанище для изгнанных и обреченных, пора прикрыть богадельню, мы и так были слишком щедры. И в-третьих… – он недобро улыбнулся и сообщил, – я снимаю запрет на черную магию и магию крови.
По залу прокатился изумленный вздох. Аарден же, выдержав эффектную паузу, снова уселся в кресло, закинул ногу на ногу и осведомился:
– У кого есть вопросы?
– У меня, – поднялся с места Гальдигер. Члены Совета посмотрели на него с уважением и надеждой. – С чего вы вообще взяли, ваше высочество, что мы согласимся признать вас королем? Закон позволяет нам высказываться против ваших решений и не одобрять их. Вы не имеете права приказывать нам – вы не коронованы, и…
– Вы хотели сказать, закон позволял вам высказываться против, – снова перебил Дуэйн. – Закон – это я, и уверяю вас, вас ждет масса сюрпризов. Я не собираюсь следовать идиотским традициям, если это не будет мне выгодно.
– И все же я требую ответа! – настаивал военный. – Если мы не согласимся короновать вас, то…
– То все вы, так же как и прочие недовольные, бесславно погибнете, – спокойно ответил чародей. – Вы упустили из виду, господа, что я много лет своей жизни посвятил магии. Я не повелитель стихий, как мой брат, но зато я отлично знаком со множеством древних заклинаний. Вы думали, я соблюдал запреты? Да никогда и ни за что! Кроме того, есть же семейная сила Аарденов, к которой я, как член династии, имею доступ. Поверьте, в случае непослушания хуже будет только вам.
– Вы молоды, ваше высочество, и не представляете себе, на что способны искренне верующие люди, – тихо сказал клирик Ирридин. – Если все, включая клириков, знахарей, солдат и простых жителей, поднимутся против вас, вас не спасет никакая магия!
– Да неужели?!
Разные глаза Дуэйна загорелись азартом. Он встал с места и настежь распахнул окно, впуская в душное помещение свежий утренний воздух. Кристалл посоха чародея вспыхнул синим, а сам герой дня спокойно уселся на широкий подоконник и вкрадчиво сказал:
– Не думаю, что вы допустите гибель своего города и своего народа, друзья мои. Поэтому демонстрация будет слабенькой – это всего лишь инструмент убеждения.
Аарден прошептал себе под нос формулу и презрительно фыркнул:
– И они думают, что смогут указывать мне!..
Члены Совета опасливо приблизились к окну и тут же дружно безнадежно вздохнули. Черная туча, в один момент повисшая над городом, устрашающе высокие волны, с грохотом разбивавшиеся о скалы, порывы ветра, которые вырвали с корнем несколько молодых деревьев, чей-то истошный крик, хлопанье ставней… Сила чародея заставляла их принять произошедшее как должное, простые люди не имели власти против мощи природы, а перечить человеку, не знающему никакой меры и давно уже преступившему все законы мироздания, они не могли. У каждого была семья и близкие, каждый потратил много лет жизни, служа родному королевству, и разрушить его своими руками, своим опрометчивым отказом члены Совета не могли.
Амон Гаэр мрачно отвернулся от окна и хмуро посмотрел на Дуэйна:
– Когда вы хотите назначить коронацию, ваше высочество?
– Как можно скорее, – весело отозвался тот. – Допустим, завтра. Успеете?
– Успеем, – кивнул граф. – Позвольте откланяться, ваши приказы требуют времени.
Аарден лишь кивнул в ответ. Последним выходил клирик Ирридин. Не поднимая глаз, он тихо спросил:
– Что с королевой, милорд?..
– За королеву не беспокойтесь, – глаза чародея недобро сверкнули, когда он говорил. – Я лично прослежу, чтобы ни один волос не упал с ее прелестной головки.
Ответом ему послужил горький вздох…
Крисса отвернулась, не желая показывать служанке своих слез. Впрочем, Майя тоже не удержалась, она украдкой смахнула слезинку и дрожащим голосом спросила:
– Что же теперь делать, ваше величество? Мы ведь не можем даже пытаться подбить людей выступить против принца!.. Он всех уничтожит…
– Он уничтожит, – согласилась Кристина. – Дуэйн не знает пощады и сочувствия. Нам остается лишь смириться, Майя. Но… о боги, я не знаю, как!.. Пожалуйста, задерни шторы. Скажи, что я никого не принимаю.
Девушка с поклоном удалилась, а королева устало прикрыла глаза. Она чувствовала себя совершенно больной и разбитой, как будто после тяжелого боя или лихорадки, а кроме того, не видела смысла вставать и делать вид, будто все в порядке. Демонстрировать слугам и царедворцам силу духа она не могла, потому что прекрасно знала: никакой силы в ней нет. Крисса отлично понимала, что ей никогда не дать людям то, что им сейчас необходимо – она не станет спасительницей королевства, как бы ни старалась. Кристина горько усмехнулась… Ну какая из нее героиня? Всего лишь подавленная горем от тяжелейшей потери женщина с трагическим прошлым и массой страхов перед будущим, полная отчаяния и не верящая уже ни во что…
Дверь тихонько скрипнула, и в комнате появился Дуэйн. Молча он подошел к постели девушки и бесцеремонно уселся на перину:
– Чего это мы лежим средь бела дня? Вставай, моя хорошая, у нас масса дел.
Отвечать Крисса не собиралась, знала, что любое слово в адрес этого психопата обернется горькими слезами, а главное, в нем не будет никакого толку. Сознание затуманивалось, в нем навязчиво бродили обрывки воспоминаний и звучали фразы из прошлого, так что голос чародея Кристина слышала словно во сне:
– Решила притвориться больной, чтобы отсрочить новую реальность? Какая детская наивность! Будь реалисткой, моя дорогая, как ни старайся, а все, что имело значение для твоего будущего, уже произошло. Прими это.
– Уходи, – едва слышно выговорила девушка.
– Так и быть, сейчас я уйду, – снисходительно фыркнул он. – Приди в себя. Поговорим позже, когда ты успокоишься…
Крисса услышала, как чародей Аарден отдавал приказание Майе:
– Не спускай с нее глаз! Если с королевой что-то случится, я своими руками спущу с тебя шкуру.
Если бы в ту ночь кто-то отважился подняться в долину Проклятого храма, он бы увидел призрачный серебристый свет, струящийся между колонн. И если бы у ночного путника хватило смелости выяснить, откуда этот свет, и подобраться поближе, он бы увидел, как по древним развалинам шагает невысокий
