К каким богам?
Ты, смертный, раб, Алкмены354 сыном назвался.
Что ж, отнимай, отлично. Все же, думаю,
Меня еще попросишь, если бог велит.
Видно сразу хитроумца,
Ловкача и остромысла,
Много повидавшего.
Извиваться и вертеться,
Нос всегда держать по ветру —
Это лучше, чем стоять
Разрисованной статуей.355
Поворачиваться бортом,
Как удобней, как помягче —
Это умников достойно
Разве ж не потешно было б,
Если б Ксанфий, раб негодный,
На милетские ковры
Лег, с танцовщицей балуясь
И в посудину рыгая.
Я бы дураком глядел,
Он же, вор и проходимец,
Дал мне в скулы кулаком,
Трахнул в челюсть, двинул в зубы,
Выбил целый огород.
Платана, эй, беги, держи! Мошенник тут,
Ввалившийся намедни в нашу лавочку
И дюжину сожравший калачей.
Он — этот самый.
Попадет кому-то здесь!
Стащил он двадцать пять кусков говядины
По три гроша кусок.
Побьют кого-нибудь!
И чесноку без счета.
Брешешь, женщина! Не знаешь, что болтаешь.
Туфли на ноги
Надел и думал, от меня укроешься?
Еще чего! Сельдей уж не считаю я.
Да, видят боги, а сыры зеленые!
Он проглотил их заодно с корзинами.
Он глянул дико, зарычал чудовищно.
Его проделки, нрав его всегда таков.