Вот здесь, пред нами, совершится судьбище.
Здесь на таланты будут весить музыку.
Они подвесят на безмен трагедию?
Они линейки вынесут, и гири слов,
И слитки изречений.
И рычаги и клинья. Еврипид клялся,
Что по словечкам разберет трагедии.
Я думаю, Эсхил ужасно сердится.
Как грозный бык взглянул он и нахмурил лоб.
А кто ж судьею будет?
Много спорили.
Людей с рассудком не легко нигде найти,
К тому же брать афинян не хотел Эсхил.
Воров нашел бы много и налетчиков.
А остальные все — невежды круглые
Тут обратились. Он знаток художества.368
Но в дом войдем! Где господа дерутся, там
Достаточно и нам перепадает слез.
Желчью чудовищной здесь изойдет369 громоносный вития
В час, как увидит врага, наточившего едкие зубы,
С острым оскалом. Тогда в исступленье и злобе
Завращаются глаза.
Спор шлемоблещущий вспыхнет словес, оперенных султаном.
С колкими стружками шустрых острот и с занозами мыслей
Хитрого мужа. Подымется он против силы
Всхолмив чудовищных косм золотую летучую гриву,
Страшно морщины стянув и насупив тяжелую складку,
Этот взревет и речений, окованных медью,
Исполинский вырвет вздох.
Тот же — расчетливый фокусник слов, изощренный искусник, —
Гибкий язык наточив, раскидает словечки, расщепит
Зычную бурю речей и запутает петли,
Губы ядовито сжав.
Не откажусь от трона, уговоры брось!
Я говорю, что в мастерстве сильней его.
Сначала станет важничать. Ведь всякий раз
Чудачит точно так же он в трагедии.
Постой, дружок, не городи напраслину!
Его давно я знаю, раскусил давно.
Певца невежд, горластого, строптивого,
С безудержным, неистовым, безумным ртом,
