Но чем же тяжелей, скажи?
Поток метнул он. Как торговец войлоком,
Он подмочил стихи свои, как шерсти куль.
А ты нам бросил легкий, оперенный стих.
Опять начнем! Повторим состязание!
Еще раз приготовьтесь!
Мы готовы.
«Нет сил сильней, чем слово убеждения…»
«Не ищет приношений и не просит смерть…»
Довольно, до земли он наклонил весы.
Он смерть поверг, из бедствий тяжелейшее.
Я ж кинул убежденье, речь разумную.
Без веса убежденье и без разума.
Нет, поищи другой, потяжелее стих,
Увесистый, и плотный, и объемистый!
Где ж у меня стихи такие, где?
А вот!
Начните ж! Состязание конечное.
«Окованную медью взял он палицу…»
«Повозка на повозке и на трупе труп…»
Опять тебя он переплюнул.
Как же так?
Два трупа взгромоздил он и повозки две.
Египтян сотни столько не стащили бы.
Да не в стихах тут дело. На весы пускай
Детей, жену, раба Кефисофонта с ней
Пускай положит, сам пусть сядет с книгами,
Друзья мои, судить их не желаю я.
Обоим и не буду и не был врагом.
Считаю мудрым этого,
того — люблю.
