Пусть провалюсь на месте, если хитростью
Моей старинной я не погублю тебя.
Смеюсь твоим угрозам, похвальбе пустой.
Пляшу, скачу, гляди, на голове хожу.
Пусть больше мне не жить, клянусь Деметрою,
Когда тебя не проглочу, не слопаю.
А там пускай хоть лопну, подавлюсь тобой!
Погибнешь ты, клянусь пилосской почестью!
Да, почестью? А вдруг да пересядешь ты
В бесчестье в задний ряд из ряда первого?
Свидетель Зевс, в колодки закую тебя!
Как он свиреп! Ну, что же, покормить тебя?
Но чем его потешить, не мошною ли?
Гляди, ногтями вырву потроха твои!
А я тот корм, что в Пританее слопал ты!
А я — тебя, и наплету с три короба.
Ну, нет, щенок! Тебя он не послушает!
А я его морочу, как захочется.
Уж очень на Народ ты полагаешься!
Его кормлю я, нянчу и баюкаю.
И, точно нянька, кормишь отвратительно.
Пока жуешь кусок, три добрых четверти
Проглотишь сам, — ребенку лишь объедки дашь.
Клянусь богами, в этом так искусен я,
Так что ж? Знаком и я с таким искусником.
Забудешь, что в Совете оболгал меня.
Идем к Народу тотчас!
Что ж, согласен я.
Идем, чего же стал ты? Нет помехи нам!
Народ, о, выйди!
