Вперёд в прошлое

Noneia, Eneai? A?eai?uaae? Aeiieo?ia e y...

Я, конечно, согласился, сказав, что хуже, во всяком случае, не будет...

Каково же было мое изумление, когда уже на следующий день в моей квартирке зазвонил телефон и незабываемый с того момента по сей день голос произнес в трубку: «Аркадий Михайлович? Это беспокоит вас Николай Павлович Акимов». Я чуть не поперхнулся! «Слушаю вас, Николай Павлович!» Акимов сказал, что ночью в поезде он прочитал нашу пьесу, что она ему очень понравилась и его интересует, связаны ли мы договорными обязательствами с каким-нибудь другим театром. Я ответил, что пьеса уже четыре месяца лежит в Театре сатиры и ни ответа, ни привета.

Далее Николай Павлович сказал не без подкола: «Учтите, Аркадий Михайлович, что у Плучека – Театр сатиры, а у меня – Театр комедии. Вы хотите, чтобы ваша пьеса была смешной? Выбирайте». – «Я выбрал!» – закричал я. «В таком случае, – сказал Акимов, – я жду вас в среду в моем театре на читку перед актерской труппой»...

В среду мы уже были в Ленинграде, и я прочитал перед актерами пьесу. Успех превзошел ожидания. «Свадьба» была принята к постановке. Режиссером был назван Наум Лифшиц. Оставалась «маленькая» формальность – пьесу должен был разрешить репертуарный комитет Министерства культуры.

И тут началось... Репертком вынес отрицательное решение. Видимо, нашли в пьесе много неконтролируемых ассоциаций. Приехал из Ленинграда авторитетный Акимов, но и его приезд решения не изменил. Заключительное заседание было назначено на ближайший понедельник при обязательном присутствии авторов и Акимова.

И опять – фантастическое стечение обстоятельств! И опять Гриша! У него в то время были какие-то личные, нетворческие отношения с Ритой Фирюбиной – падчерицей министра культуры СССР Екатерины Алексеевны Фурцевой. И Гриша отдал экземпляр пьесы Рите, чтобы она уговорила мачеху за субботу и воскресенье прочитать и вынести свой вердикт. Я сильно сомневался, что Фурцева прочитает более восьмидесяти страниц. Но Рита ее уговорила. И случилось чудо! Екатерина Алексеевна прочитала и вспомнила эпизод, связанный с ее поездкой в город Курск, где ей предстояло посетить детский сад. В Курске тщательно подготовились к ее визиту, купили детишкам дорогие костюмчики, разные красивые игрушки... В общем, детский сад произвел на министра культуры большое впечатление. А после ее отъезда костюмчики и игрушки у детишек отобрали.

Кто-то из воспитательниц написал об этом Фурцевой. Она была возмущена гадкой показухой. А поскольку пьеса наша как раз и высмеивала типичную идеологическую показуху, она сказала: «Эту пьесу обязательно надо ставить!» В воскресенье вечером Рита позвонила Грише и сообщила ему мнение министра культуры.

Заключительное заседание реперткома начиналось в два часа дня, а утром председатель комитета был вызван к Фурцевой.

Все выступающие, как один, были единодушны: пьесу разрешать к постановке нельзя! И вдруг в комнату вошел председатель и сказал с милой улыбкой: «Ну, что же... Я вижу, обсуждение проходит благоприятно. Учитывая опыт Николая Павловича Акимова и дарование молодых авторов, будем разрешать!» И все, как один, закивали головами и стали говорить, что пьеса очень талантливая, а мелкие замечания авторы и худрук театра, безусловно, учтут...

И вот 22 февраля 1966 года в ленинградском Театре комедии состоялась премьера спектакля по пьесе А. Арканова и Г. Горина «Свадьба на всю Европу». И уже через полтора года эту пьесу играли 82 театра Советского Союза и три театра в странах народной демократии...

Вкратце фабула пьесы такова. Какое-то местное областное телевидение решает сделать прямой репортаж со свадьбы двух простых советских молодоженов. Неожиданно об этой идее узнают в центре и требуют, чтобы репортаж был показан на всю страну. Начинается советская показуха – строится многокомнатная квартира, бракуются не совсем «смотрибельные» родственники, на роли которых приглашаются профессиональные актеры, и т.п. И тут кому-то наверху приходит идея показать советскую свадьбу на всю Европу. А раз так, то показуха, естественно, достигает невероятных размеров. Доходит до того, что заменяются подлинные жених и невеста, и на их роли тоже приглашают профессиональных актеров... Я предлагаю ознакомиться лишь с первой картиной первого действия. Кто видел эту пьесу, тот вспомнит, а кого-то из молодого поколения людей, может быть, она заинтересует... Ведь, по большому счету, мы и сегодня живем в обстановке гигантской показухи.

СВАДЬБА НА ВСЮ ЕВРОПУ===Действие первое===Картина первая

Холл в студии телевидения. Несколько столиков и кресел. Видна дверь с надписью «Студия «А». На одном из столиков – телефон. Возле него расположились в креслах Ешурина и Седых. Чуть поодаль полулежит в кресле Персик. Он полузакрыл глаза, курит, пускает дым кольцами, и все его внимание направлено в основном на это занятие.

Ешурина(продолжает начатый рассказ, каждую фразу произносит с многозначительным видом). ...И вот мы все сидим на летучке у главного... Главный – злой как черт!.. В обкоме за репортаж с танцверанды ему сделали такое вливание!

Персик(безразлично). Из-за чего?

Ешурина. Как? Ты не видел передачу?! Представляешь – идет репортаж с танцверанды, объявляют молодежный танец... И вдруг несколько пар на переднем плане начинают ломать твист!

Седых. Ну что здесь страшного? Во всем мире танцуют твист. У нас давно танцуют твист, а мы делаем вид, что такого танца не существует... Маразм!

Ешурина. Как это «что здесь страшного»? Да ты вслушайся в само сочетание: «молодежный танец – твист»!.. Чувствуешь подоплеку?! Так вот Тимохиной за эту подоплеку – строгача!.. Вообще-то говоря, ей стоит. Она у меня вот где уже сидит!.. (Показывает, где она у нее сидит.) Но не в этом дело... Значит, главный, как черт злой, встал, резанул взглядом и говорит: «Когда, наконец, у нас будет настоящая передача про молодого современника?» Тут все начали предлагать. Сельхозотдел лезет со своим киноочерком «Молодежь – на поля орошения!». Отдел науки предлагает цикл лекций «Зачем я порвал с религией?»...

Персик. Это что, покаяния попа-развратника?

Ешурина. Ну да, что-то в этом роде... В общем, я всех переждала, потом встаю и так, между прочим, бросаю: «А наш отдел готовит передачу о молодежной свадьбе! Репортаж будет идти прямо из квартиры...»

Седых(нетерпеливо). И что главный?

Ешурина. Главный, хотя все еще злой, но говорит: «В этом что-то есть! Какие кандидатуры?» Отвечаю: «Никаких специальных кандидатур. Берем самую обыкновенную пару по рекомендации загса!» Главный говорит: «В этом что-то есть». – «Конечно, – говорю, – это не что иное, как показ нового быта, новых традиций на фоне подъема морального и материального благосостояния!» Главный говорит: «И в этом что-то есть... Валяйте!»

Седых(вскакивает с кресла). Ну! Что я говорил? Это ведь моя идея!.. Я уже все это вижу! Жених, невеста, белая фата. Эффектно! Смотрибельно!

Персик. Смотрибельно, но пока еще не писабельно.

Ешурина. Кстати, Персик, ты уже какие-нибудь наметки сделал?

Персик. Какие наметки? Во-первых, я не знал, утвердят это или не утвердят... А во- вторых, я вообще еще не в курсе. Кто женится? Что женится? Кто кому теща?

Ешурина. Ну, хотя бы общий план.

Персик. А что вы, не знаете общего плана свадьбы? Приходят люди, пьют водку, кричат «горько», целуются... Ну, а дальше по Пушкину: «а потом честные гости на кровать слоновой кости положили молодых и оставили одних».

Ешурина. Слушай, Персик, бухгалтерия платит сто пятьдесят рублей не Пушкину, а тебе!

Персик. Ты только не волнуйся! Я затраченные на меня средства оправдаю.

Седых(подходит к Персику и говорит ему прямо в лицо).Персик! Я никогда не вмешиваюсь в творчество драматурга. Но как режиссер должен