В первом чуде - в Кане Галилейской вода становится вином (гл. 2). Уже древние Отцы и толкователи видели в этом чуде указание на то, что 'земное' может стать 'небесным', низшее может быть возведено на более высокую ступень, стать носителем Божественного.[11] 'Кто верует в Меня, у того... из чрева потекут реки воды живой' (7. 37). Что-то иное, Высшее, вошло в нашу земную жизнь, в нашу историю, но во всей живой конкретной реальности исторического бытия. Плоть стала живым обиталищем Божественного Слова, 'скиниею' Его личного, конкретно осязаемого Присутствия (καί έσκήνωσεν έν ήμίν—'и вселися в ны' — Ин 1. 14; 'и что руки наши осязали' — καί χεĩρες ημών έψηλάφησαν — 1 Ин 1. 1). Он — Владыка мира, вошедший в мир и освятивший мир. Поэтому хлеб и вино могут стать Его истинными Плотию и Кровью, носителями не только Его страданий ('Хлеб, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я дам за жизнь мира' - Ин 6. 51), но и Его вечной жизни: 'Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь, имеет жизнь вечную' - 6. 54. Ибо самое страдание Его есть уже прорыв в мир Его Божественной Славы: 'Ныне прославился Сын Человеческий и Бог прославился в Нем' (13. 31). Эти слова Он произносит в решающий момент — когда все теперь, после ухода Иуды с вечери, уже пущено в ход для предания Его на смерть, когда начинается уже крестный подвиг. Ибо Иуда ведь для того и вышел, чтобы сообщить последние сведения о Нем — куда Он собирается пойти, и чтобы через какие-нибудь 2-3 часа быть проводником тех, которые должны были силою схватить Его.
Поэтому, когда Иуда вышел ('а была ночь'), Иисус провозглашает торжественно Своим ученикам: 'Ныне прославился Сын Человеческий...'
Земное преображается в Нем: смерть (мучительная, страшная смерть) становится торжеством и победой. А в Нем и через Него и наши жизнь и смерть преображаются, так как в Нем дан прорыв в мир Вечной Жизни. Это — вторая тема: наше приобщение к Его Вечной Жизни. Тона Воскресения доминируют поэтому в 4-ом Евангелии (как и вообще во всей первоапостольской проповеди — см. проповедь учеников в первых главах 'Деяний Апостольских').
Отблеск Вечности, или вернее, творящей, созидающей и преображающей Вечной Жизни, которая есть Он Сам ('и свидетельствуем и провозглашаем вам сию Вечную Жизнь, Которая была у Отца и теперь явилась — έφαυερώθη нам' — 1 Ин 1. 2), отблеск этот лежит на всем Евангелии от Иоанна, как, впрочем, и на всей проповеди апостольской. В этом смысле благочестивый (хотя и довольно радикальный) немецкий экзегет и богослов, Карл Людвиг Шмидт, был прав, когда писал, что дух Евангелия от Иоанна носится над всей проповедью раннего христианства[12]. Какое-то новое мироощущение вошло в мир — об этом свидетельствует 4-ое Евангелие — мироощущение уже совершившейся и всепросветляюшей Победы. Это есть загадка, ничем другим не объяснимая, как тем, что первые провозвестники действительно прикоснулись к Вечной Жизни.
2
Его страдания и смерть также получают через это особое превосходящее значение. И это — прорыв: не только 'Славы' - прорыв бездонной, безмерной, изначальной Любви.
Парадоксальная, покоряющая, превозмогающая безмерность откровения - не 'Пустоты' (как в некоторых буддийских учениях), а Вечной Жизни даже в самой смерти на кресте — вот основоположная черта христианской проповеди. Созерцание Несказанного, Неисследимого, Невообразимого, Невозможного, и вместе с тем - умилительного в своей потрясающей Истинности и Правде. Комментарием к этому единому центральному факту — откровению Любви в смерти, в отдании Себя и в победе — является 1-ое Послание Иоанна. Все почти его содержание есть созерцание центрального факта, или, вернее, не 'комментарием' является это Послание, а именно созерцанием, непрерывным, сплошным созерцанием той 'Вечной Жизни, которая была у Отца и явилась нам'. И это созерцание есть вместе с тем и свидетельство. Ибо они - посланы провозглашать и проповедовать, как мы видим из Деяний Апостольских (4. 19, 20; 5. 29). Вот такое центральное, основоположное свидетельство, как бы концентрирующее все благовестив, имеем, напр., в этих словах Послания: 'И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру' (4. 14). Они соответствуют в полной мере этим основоположным словам 4-го Евангелия (в беседе Иисуса с Никодимом): 'Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную' (3. 16). Вокруг этого - вращается все; это - центр всего благовестия, как нам пересказал его Иоанн, но Иоанну дано было раскрыть перед нами основоположный смысл всего происшедшего, погрузить взоры свои в самые глубины... решающего фактора в истории мира, т. е. Божественной любви. И опять, в новых и новых словесных выражениях (как это бывает и в литургическом созерцании) эта основная, открывшаяся Иоанну истина раскрывается нам на страницах его Послания. 'Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев (1 Ин 3. 16), и еще: 'Любовь Божия к нам открылась в том, что Он послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но что Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши' (4. 9, 10).
Самораскрытие этой бездны божественной любви — невероятное и непостижимое - смысл всего откровения и благовестил. Но любовь эта прежде всего раскрывается именно в страдании, в бесконечном страдании, больше даже чем в славе (но поэтому страдание это означает уже явление Божественной Славы: 'Ныне прославился Сын Человеческий'). Поэтому и это последнее слово Иисуса на кресте гласит - согласно Иоанну: 'Свершилось' (τετέλεσται)[13], т. е. все исполнено. Бездна любви излилась до конца и... восторжествовала над Смертью.
3
Созерцание 'тайны', согласно ап. Павлу. В чем же эта тайна? Да в том самом, о чем говорит Иоанн: 'Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного'. Т. е. перед глазами Павла раскрывается та же бездонно изливающаяся любовь Божия. 'Бог любовь Свою к нам выказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы еще были грешниками' (Рим 5. 8).
Вот эта безмерная любовь Божия захватывает нас, покоряет нас. 'Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам' (Рим 5. 5). Эта любовь Христова понуждает (συνέχει) нас, рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для Умершего за них и Воскресшего (2 Кор 5. 14, 15). Ответный поток любви, Его же любви охватывает нас. 'Всякое разумение превосходящая любовь Христова' (Еф 3. 18) обозначает прежде всего, конечно, Его безмерную любовь к нам, выразившуюся в самоотдании ради нас, но, по-видимому, также и горение Его любви в нас. Ибо последнее есть факт новой действи телъности, раскрывшийся в нас через Его смерть и воскресение. И об этой любви Христовой - за нас, и в нас действующую — тот же Павел восклицает в заключительном гимне знаменитой 8-ой главы Посл. к Римлянам: 'Кто отлучит нас от любви Божией? Скорбь или теснота или гонение или голод или нагота или опасность или меч?... Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас... Ни смерть ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы... ни какая другая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем' (8. 35-39). Павел не учился у Иоанна и не читал ни 4-го Евангелия ни его 1-го Послания, написанных через 30 лет после смерти Павла. Они оба (вместе с другими провозвестниками благой вести) созерцали то же самое: смерть на кресте, — которая оказалась не только трагедией, но и прорывом безмерно снисходящей Любви — и восстание из мертвых, и любовь, как основную безмерно отдающую себя, безмерно изливающуюся Творческую Реальность. 'Се творю все новое', скажет эта Любовь в конце исторического процесса, согласно автору 'Откровения'. Павел увидел то, что Иоанн увидел: безмерную, открывшуюся в Сыне Любовь Божию, как основу всего. И в этом откровении и есть христианство - всегда, везде, у всех, поскольку оно остается христианством. Захваченность любовью Божией, раскрывшейся в Сыне.
4
У Иоанна рассказ о земной жизни Иисуса Христа пронизан ощущением присутствия этого основного божественного заднего фона, ощущением присутствия Вечной Жизни. Не абстрактной, а живой. Она дана в лице Иисуса Христа. Он - не 'представитель' ее. Он есть сама Вечная Жизнь, вошедшая в мир. И раскрываются поэтому все новые горизонты на каждом шагу Его земного служения, Его проповеди. Об этом
