есть. Собственно, пулемётов у них больше, чем стрелков. Даже если Гитлер лично стрелять станет. А патронов вообще горы. Есть и гранаты. Связи вот только нет никакой. От комнаты связи их отрезали. Также нет ни еды, ни воды. Впрочем, это как раз и не важно. Раньше, чем недостаток воды станет серьёзно сказываться, кризис, так или иначе, разрешится.
В целом, по словам Гитлера, состояние стабильное. Они хорошо укрепились. Подвал рейхсканцелярии специально проектировали так, чтобы там удобно было держать оборону. Там был какой-то очень длинный коридор и они держали его ярко освещённым парой прожекторов и под прицелом полудюжины пулемётных стволов. Имея в виду, что по тревоге очень быстро их может поддержать ещё десяток пулемётов.
Конечно, в апреле 45-го наших солдат, желающих побыстрее додавить фашистскую гадину, это ни на минуту не остановило бы. Особенно, если бы они знали, что там прячется сам Гитлер. Завалили бы коридор трупами, но прошли бы. Там же Гитлер! Желание впиться зубами в глотку этой сволочи было превыше страха смерти. Но это в апреле 45-го моего мира. А тут у нас октябрь 41-го и Рейх с Советским Союзом не воюет.
Я поинтересовалась у Гитлера, не опасается ли он штурма. Говорит, что штурма пока не предвидится. Вообще, среди атаковавших его Гитлер видел только старших офицеров в чине не ниже майора. А так там даже и генералы были. По-видимому, о том, что Гитлер всё ещё жив, знал только очень узкий круг ограниченных лиц. Посвящать в это рядовых заговорщики не желали. Им очень трудно было бы объяснить, почему нужно стрелять в любимого фюрера.
Ну, а старшие офицеры совершенно не горели желанием идти по узкому коридору в штыковую атаку на десяток пулемётов. Забросать гранатами не получалось – слишком коридор длинный. Артиллерию, даже самого мелкого калибра, протащить в подвал было нереально. Единственный вариант быстрого штурма – резко выпрыгнуть из-за угла с ручным пулемётом и открыть огонь по обороняющимся. Только вот сделать это мог исключительно самоубийца. Шансов выжить у него не было. Зато второму было бы проще. Наверное, советские бойцы в 45-м так бы и поступили. Но заговорщики затеяли всю эту кутерьму вовсе не с целью задавить Гитлера. Мысль о таком беспримерном подвиге их головы не посещала. Они, похоже, вообще начали, только опасаясь за собственные жизни. Что-то там нарыли либо я, либо Мюллер. И они про это узнали.
Сейчас Гитлер опасался лишь газовой атаки либо огнемётов. Но и то и другое было только у вермахта. А вот как раз офицеров вермахта среди заговорщиков-то и не наблюдалось. Там были замечены только руководящие сотрудники криминальной полиции Берлина, а также Абвера. И объяснить, для чего нужен огнемёт в рейхсканцелярии – это ещё нужно постараться.
Пока Гитлер рассказывал мне всё это, я сняла трубку телефона связи с моим начальником охраны. Что там у него происходит? Одним ухом я слушала Гитлера, а другим – начальника охраны. Оказывается, на нас напали неизвестные силами до двух батальонов. И у них есть два танка, бороться с которыми моей охране совершенно нечем. Самое тяжёлоё оружие, что есть у нас – это миномётный взвод. Но против танков он выглядит весьма уныло.
Я прижала руками друг к другу связную хреновину и телефонную трубку и дала послушать начальнику охраны живой голос Гитлера. А что, это ведь тоже связь! После этого начальник охраны невероятно воодушевился и заявил, что приказ фюрера будет исполнен. Охрана будет драться до последней возможности. Мне же он порекомендовал не тормозить и быстрее сваливать.
Да, сваливать. И такой вариант тоже был предусмотрен. Экстренная эвакуация. К моему домику ведёт одна единственная дорога. И у ворот идёт бой. Как же мне сваливать? А вот есть и ещё вариант! Специально для этой цели около моего домика построен старый амбар. То есть, это он выглядит старым и заброшенным. На самом деле, внутри стоит вполне себе исправный и надёжный бронетранспортёр. Его дважды в неделю по ночам даже заводят. Просто так, прогреть.
Вот в этот-то бронетранспортёр я и погрузилась с дежурной шестёркой своей охраны и с Алёшкой. Алёшу, пока я болтала с Гитлером, успели разбудить, а бронетранспортёр – завести и вывести на улицу. Алёша даже одеться успел, так долго я копалась. А я вот одеться не успела. Звуки стрельбы слышны всё ближе. Теперь я слышу уже не только взрывы и пулемётные очереди, но даже и автоматные. По-видимому, через КПП штурмующие, кто бы они ни были, прорвались. Сейчас они будут тут. И я хватаю в охапку форму Союза девушек и в одной ночной рубашке и в тапочках бегу к спасительному бронетранспортёру.
Да, единственная дорога к домику перекрыта. Кругом лес. Ну и что? В этом лесу специально сделан проход. Обычный автомобиль не пройдёт. А вот наш восьмиколёсный БТР – очень даже пройдёт. Он ломится вперёд, подминая под себя кусты. Не останавливаясь, таранит деревянный забор. Через пару сотен метров – ещё один забор. А вот дальше – аккуратнее. И я, и все мужики вокруг меня – все замерли. Стараемся не мешать водителю. Одно его неловкое движение – и мы улетим в космос. Он же тоже сам ни разу не ездил тут и едет исключительно по карте. Конечно, проход в минном поле оставлен достаточно широким. Но мы едем только по карте, да ещё и в темноте.
Самое опасное – повороты. Три поворота в проходе. Но водитель у нас классный. Мы прошли! И только когда наш броневичок выбрался на шоссе, я смогла вздохнуть относительно спокойно. Вырвались. И сразу поняла, что замёрзла. Тем более что я вспотела, пока мы по минному полю ехали. Теперь моя ночная рубашка мокрая и мне дико холодно. Вот и пришлось мне переодеваться прямо перед мордами полудюжины мужиков. Надеюсь, что они не подсматривали.
Отлично. Но мне-то чего сейчас делать? Опять позвонила Гитлеру. У него пока всё без изменений. Он предложил мне связаться с Гиммлером. Если части СС выступят против заговорщиков, то долго тем не продержаться. Конечно, если заговор не поддержит вермахт. А вот если поддержит… то всё кисло.
Ага, позвонить Гиммлеру. А как? Я всегда с ним по спецсвязи говорила. А кто меня к спецсвязи подпустит сейчас? Моя бумага от Гитлера теперь, после его объявленной смерти, почти ничего и не стоит. И связь мне доступна лишь обычная, городская.
Конечно, у Гиммлера и городской телефон был. Но его номер я на память не помнила. Спросила Гитлера. Тот тоже не помнил. Как и я, по спецсвязи разговаривал всё время. А кому я могу позвонить? Кто поможет? Геринг сейчас во Франции. Геббельс? А что Геббельс? У него в подчинении нет никаких воинских подразделений. Он не помощник. Гейдрих убит. Это Гитлер сам сказал. Его труп до сих пор лежит в том коридоре, что охрана Гитлера простреливает. Гейдрих не успел. И кто остаётся?
Да, собственно, выбор и не велик. Я вообще никаких городских телефонов не помню на память. Только домашний телефон Ютты Рюдигер смогла вспомнить. И ещё телефон Артура Аксмана знаю. А больше – никаких. Но как тут гитлерюгенд поможет? Войска нужны. Танки.
Погоди-погоди. Какие войска? Какие танки? Да, заговорщиков относительно немного. Но это немного тех, кто знает о том, что Гитлер жив. Наверняка же, рейхсканцелярия оцеплена простыми полицейскими, которым что-то наврали. И если придут танки СС, то полицейские ведь станут защищаться. А там, глядишь, и вермахт подключится. Чёрт, это же гражданская война! Блин.
И что делать? Не звать же на помощь вместо СС гитлерюгенд! Разумеется, гитлерюгенд тут никак не поможет. Гитлерюгенд не поможет… Гитлерюгенд не поможет?.. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ну конечно, гитлерюгенд!!
Так, мне срочно нужен телефон. Эй, водитель, поворачивай к станции! Там телефон есть…
Глава 20.
– …Лейтенант, скажите, для чего Вам нужна голова?
– Эээ…
– Позвольте, дайте я сама угадаю. Для ношения форменного головного убора, верно?
– Так, я…
– А ещё, Вы в неё едите, да?
– Фройляйн Штирлиц, я…
– Что, Штирлиц? Подумать головой немного можно?
– Но у меня приказ.
– Приказ? Приказ убить меня?
