чиновника?
Нужно, чтобы человек изменил свою жизнь, стал внутренне чистым, т. е. не прилеплялся ко злу, которое, маскируясь под добро, приходит в такой оболочке, что человек обманывается и принимает его за добро.
Человеку необходимо подняться на ступень духовную. Живя анонимно с Богом, не встретившись с Ним, не впустив Его в свою жизнь, человек отдает себя во власть темных сил, которые делают с ним все, что хотят.
Многие люди имеют все, однако при этом печальны и беспокойны: им не хватает Христа.
На первое место в своей жизни человек должен поставить Бога, а не себя, Бога, а не деньги, власть, пищу, напитки, работу. Все, что не Бог — вторично, и не есть смысл и цель жизни.
Поэтому по зрелому размышлению человек выбирает Бога как высшую ценность, как свою жизнь, и тогда он становится способным жить духовно, в меру своего достоинства.
Человек, живущий с Богом и в Боге, всегда следит за движением своей души, сердца, внимателен к словам, которые он произносит, поэтому он органично не может сквернословить, пользоваться словом недостойно, превращая его во зло. Он не может благословлять Бога и проклинать людей, сотворенных по подобию Божию.
Мудрые взвешивают свои слова, поэтому язык праведного — «отборное серебро»[38].
Мудрый всегда говорит слово жизни, слово, которое творит жизнь, т. е. добрые отношения, радость, улыбку, взаимопонимание.
Доброе слово преображает и говорящего, и слушающего, созидает жизнь, а не разрушает ее. По слову преподобного Макария Великого: «Худое слово и добрых делает худыми, а слово доброе и худых делает добрыми».
Но у того, кто отвергает Бога, отнимается и Слово Божие, и слово человеческое.
Будем помнить: словом своим я вхожу в другую личность и что–то оставляю в ней. Что оставляю? Семя добра или зла.
Нечистые разговоры, скверные анекдоты, порождающие нехороший смех, грязнят душу человека, бесчестят слушающего.
Современный человек, к сожалению, утопает в негативных, циничных разговорах, всех критикует, всех высмеивает, жалуется на плохую жизнь.Но важно понять простую истину: хорошая жизнь начинается с исправления самого себя, с нашей доброй совести.
Жизнь каждого человека зависит только от Бога.
Наступает в жизни человека момент, когда он почувствует присутствие Бога, ощутит сердцем Его любовь. Тогда он начнет разговаривать с Ним, т. е. молиться. Он сможет из глубины сердца сказать: «Господи, давай жить вместе!» И тогда Господь даст ему дар чистого слова.
Проблема детской лжи и воровства
И.Г. Некоторые родители замечают, что дети начинают говорить неправду, иногда даже очень убежденно и ярко. Одна женщина мне рассказывала, что ее старшая дочка обманывает, чтобы скрыть свое воровство. Семья церковная, все регулярно ходят в храм, девочка ни в чем не нуждается, но ребенок все же ворует.
О.В. Ребенок, который уже как–то познакомился с Богом и ощущает Его присутствие в своей жизни, будет неспособен на кражу, даже самую малую. Если родители и воспитатели сумели дать ребенку представление о Боге не как о Наказывающем, а как о Любящем, то он знает, что такой поступок, как кража, омрачит его отношения с Тем, Кто его любит. Ему будет стыдно. Его будет мучить совесть так же, как если он обманет своего хорошего друга. Но если ребенок не имеет таких отношений с Богом, то он крадет, не стыдясь. Ему это кажется нормальным.
Не будем идеализировать верующих детей — случается, что и они крадут, если в борьбе со скверным желанием не хватило сил ему противостоять, и они уступили этому желанию.
Анастасия Ивановна Цветаева рассказывала, как в детстве, в пансионе, кажется, в Лозанне, куда они с сестрой попали из–за болезни их матери, монахиня внушала детям всегда поступать по совести и не брать ничего чужого. Она говорила: «Представьте себе: вы приходите в комнату, в которой лежат на столе апельсины, пирожные, конфеты, орехи — все чужое и вам кажется, что никто не смотрит. Но в это время все мироздание смотрит, какой вы сделаете выбор: если ваша рука потянулась к чужому, значит, в мире прибавилось зла. Если ваша рука не потянулась, то в мире прибавилось добра». Анастасия Ивановна рассказывала: «Это занозой вошло в меня, в мою память, в сердце. И я всю жизнь прожила так, что никогда не брала чужого и никогда не имела любопытства к чужому письму, которое открыто лежит на столе».
Однажды я услышал в проповеди священника и такой пример: по степи на подводе ехали отец с мальчиком. Вдруг отец увидел какой–то стожок сена, чужой. Он посмотрел на все четыре стороны — никого уже не было, спрыгнул с подводы, подошел к стожку. А маленький мальчик, которому было лет пять–шесть, сказал: «Папа, ты забыл посмотреть туда!» — и показал на небо. Тогда отец впрыгнул в подводу и уезжал от этого стога, как от огня.
В этом мире мы ничем не обладаем. Но в то же время Господь дает каждому свое. Это свое — относительно, т. е. оно наше, и в то же время — не наше. Разумный христианин пользуется тем, что имеет, как даром Божиим.
Часто ребенок крадет что–то, потому что он не довольствуется тем, что имеет. Если к этому подойти юридически, то за это надо наказывать. Но если подойти не юридически, то его поступок отзывается плохим духовным воспитанием. Ему не внушили, что «Бог тебя не хотел ничем обделить, у тебя все есть».
Все — это не значит все, что есть в мире. Надо каким–то образом дать понять ребенку, что Господа надо благодарить за то, что имеешь. Все, что есть в этом мире, сотворенном Богом, потенциально принадлежит каждому человеку. «Если бы Господь захотел, у тебя было бы то, что ты украл. Но Он не дал тебе это не потому, что Ему жалко. Бог тебя любит, как мама и папа. Они готовы тебе дать все, что имеют, но они не дадут то, что тебе не полезно. А то, что тебе нужно, они всегда дадут».
Думаю, что если такой скверный поступок обнаружится, то ребенка привести к исправлению нужно не «дубинкой», а просто объяснить, что он сделал. Я думаю, что он в состоянии будет что–то понять в этом рассказе и принять.
И.Г. А если это уже вошло в привычку?
О.В. Тогда нужно наказывать. А как — это исходя из ситуации. Можно и обличить его, потому что публичное устыжение тоже может уврачевать. Если в семье не послушает, то можно расширить круг людей, которые помогут ему исцелиться.
Был случай в моей практике, когда один мальчик украл фотоаппарат. Я знал, что это сделал он, потому что больше некому было. Когда он приходил в храм и общался со мной, я не стал ему говорить об этом, я ждал, пока он сам придет и скажет. Так и получилось — он пришел и сам сознался. И так было лучше, чем если бы я приставил его к стенке и сказал: «Сознавайся!». В том случае я почувствовал, что надо поступить так. Но это не значит, что в других случаях надо ждать — иногда надо исправлять немедленно, потому что может повториться воровство, повториться грех.
И.Г. Наши друзья рассказывали, что несколько недель назад у них завершился христианский лагерь для детей разного возраста. Все дети — церковные, из верующих семей. И там постоянно случалось воровство. Многим детям было тяжело. Старшие предполагали, что это делает один мальчик. Они и говорили, и проповедовали, и предлагали такой выход: «Мы все уйдем, и пусть тот, кто это сделал, положит вещи обратно. Ему, наверное, теперь очень стыдно». Но это так ничем и не завершилось.
О.В. Если грех касается не одного человека, а его вместе с ним совершили и другие, то имеет смысл провести беседу. Но не моралистическую, а такую, которая задела бы совесть. Привести такие примеры, которые могли бы пробудить совесть. Самое главное в такой беседе — направить все
