— Как фамилия этого вашего Фреда? — последовал встречный вопрос.
— Откуда мне знать, какая у него фамилия? — удивился Генри.
— Так какого черта вы от меня хотите? — возразил носильщик.
Виктория начала дрожать от холода. Вокзалы, как известно, не приспособлены для дам, одетых в шелковые платья.
— Будьте добры, отвезите наши вещи к последнему вагону, — сказал Генри.
Носильщик посмотрел на четырнадцать сумок и чемоданов.
— Ну ладно, — нехотя проворчал он.
Генри и Виктория ждали, пока носильщик погрузит багаж на тележку и повезет ее по платформе.
— Не надо расстраиваться, моя дорогая, — сказал Генри. — Чашка горячего чая «Лапсанг Сушонг» и бутерброд с копченой семгой быстро поднимут тебе настроение, и ты почувствуешь себя вновь родившейся.
— Я прекрасно себя чувствую, — сказала Виктория с улыбкой, правда, уже не такой колдовской. Она взяла мужа под руку, и они пошли по платформе к последнему вагону.
— Могу я проверить ваши билеты, сэр? — сказал кондуктор, не давая им войти в вагон.
— Мои что? — спросил Генри, произнеся эти два слова с преувеличенной фонетической точностью.
— Ваши би-ле-ты, — сказал кондуктор, догадавшись, что имеет дело с иностранцем.
— В прошлом я покупал их, сев в поезд, — сказал Генри.
— Но только не теперь, сэр. Вам надо пойти в билетную кассу и купить там билеты, как это делают все. И вам надо поторапливаться, потому что поезд отходит через несколько минут.
Генри, ничего не понимая, с удивлением смотрел на кондуктора.
— Полагаю, моя жена могла бы пройти в вагон, пока я хожу за билетами.
— К сожалению, нет, сэр. Не разрешается заходить в вагон тем, у кого нет нужного билета.
— Подожди меня здесь, моя дорогая, — сказал Генри, — пока я буду разбираться с этой маленькой проблемой. Милейший, скажите мне, где находится билетная касса.
— В конце платформы номер четыре, хозяин, — сказал кондуктор и захлопнул дверь вагона, рассерженный тем, что его назвали «милейшим».
Жена осталась ждать возле последнего вагона. Генри нашел билетную кассу и, увидев большую очередь, сразу подошел к окошку.
— Неужели не видишь, что здесь очередь, приятель? — крикнул ему кто-то.
— Я ужасно спешу, — сказал он.
— И я тоже, — последовал ответ, — встань в очередь.
Генри от кого-то слышал, что британцы, даже стоя в очереди, остаются хорошими людьми, но поскольку ему раньше не приходилось стоять в очереди и он был не в состоянии проверить, так ли это на самом деле, он нехотя поплелся в конец очереди. Через некоторое время он подошел к окошку.
— Я хотел бы взять купе в последнем вагоне в поезде до Дувра.
— Вы хотели бы взять что?
— Купе в последнем вагоне, — повторил Генри несколько громче.
— Простите, сэр, но все билеты в вагоны первого класса проданы.
— Мне не нужно место, — сказал Генри, — мне нужно купе.
— Нельзя одному занимать все купе, сэр, и я уже сказал, все билеты в вагоны первого класса проданы. Могу продать вам только билет в третий класс.
— Мне не важно, сколько это будет стоить, я должен ехать в первом классе.
— Но у меня нет свободных мест в первом классе, сэр. Даже если бы вы купили весь поезд.
— Я мог бы, — сказал Генри.
— Повторяю, у меня нет мест в первом классе, — безнадежно вздохнул кассир.
Генри, возможно, еще сопротивлялся бы, но позади него раздались голоса, что до отправления осталось две минуты и если он не собирается ехать, то они не хотят опоздать на поезд.
— Дайте два места, — сказал Генри, не в силах произнести «в третьем классе».
Два зеленых билета с отметкой «Дувр» были вручены ему через маленькое зарешеченное окошко. Генри повернулся, чтобы уйти, но остановился, услышав голос кассира:
— С вас семнадцать шиллингов и шесть пенсов, сэр.
— О да, конечно, — сказал Генри извиняющимся тоном и, пошарив в кармане пиджака, достал и развернул пятифунтовую банкноту, одну из трех, что всегда носил с собой.
— У вас, быть может, есть мелочь?
— Нет, не имеется, — сказал Генри, который считал вульгарным носить с собой разменную монету.
Кассир отдал ему четыре фунта и полкроны. Генри не взял полкроны.
— Благодарю вас, сэр, — сказал донельзя удивленный кассир: это было больше, чем его еженедельные премиальные.
Генри, сунув билеты в карман, быстро зашагал к Виктории. Она встретила его улыбкой, несмотря на холодный ветер. Правда, теперь в улыбке не было ровно ничего чарующего. Ни одного носильщика на платформе не осталось. Кондуктор взял у него билеты и проколол их.
— Посадка окончена, — закричал он, взмахнув зеленым флажком, и дал свисток.
Генри быстро забросил сумки и чемоданы в тамбур, толкнул в него Викторию и запрыгнул в уже отходящий поезд. Отдышавшись, он пошел по коридору, надеясь найти свободные места. Он никогда не ездил в третьем классе, и ему сразу не понравились потертые сиденья. Когда он подошел к сравнительно свободному купе, какая-то молодая пара ворвалась в него и заняла места. Генри так и не нашел два места рядом. Виктория села на свободное место в одном из купе, а Генри пришлось сидеть на чемодане в коридоре.
— В Дувре все изменится, — сказал он уже без обычной самоуверенности.
— Я уверена, что все так и будет, Генри, — ответила Виктория, тепло улыбнувшись ему.
Ему казалось, что двухчасовая поездка будет продолжаться вечно. Пассажиры ходили мимо него взад-вперед по коридору, наступая на кожаные, ручной выделки туфли, то и дело говоря: «Прошу прощения, сэр», «Прошу прощения, начальник» или же просто «Извини, приятель».
Генри проклинал Клемента Эттли с его смехотворной кампанией за социальное равенство и с нетерпением ждал, когда поезд придет на конечную станцию, в Дувр. Едва поезд остановился, как Генри первым, а не последним, выскочил из вагона и что есть мочи закричал: «Альберт!» Ничего из того, что он ожидал, не случилось. Словно в панике спасаясь от чего-то, люди толпой бежали мимо него к пристани. Наконец, Генри заметил носильщика и бросился к нему, но увидел, что он грузит на тележку чужой багаж. Генри безуспешно пытался поймать второго, потом третьего носильщика и, лишь помахав четвертому бумажкой в один фунт, с его помощью выгрузил из вагона четырнадцать сумок и чемоданов.
— Куда прикажите доставить, начальник? — весело спросил носильщик.
— На пароход, — сказал Генри и вернулся в вагон.
Он помог Виктории выйти, и они под дождем побежали к трапу отходящего от пристани парохода.
— Ваши билеты, сэр, — сказал молодой помощник капитана в темно-синей форме, стоящий у трапа.
— Я всегда занимаю каюту номер три, — тяжело дыша сказал Генри.
— Конечно, сэр, — ответил помощник и посмотрел в свой список. Генри самоуверенно улыбнулся Виктории.
— Вы мистер и миссис Уильям Уэст?
— Прошу прощения? — переспросил Генри.
— Вы, очевидно, мистер Уильям Уэст.
— Безусловно, нет. Я великий паша из Каира.
— Простите, сэр, но каюта номер три записана на имя мистера Уильяма Уэста и его семью.
— Никогда еще капитан Роджерс не обращался со мной так невежливо, — сказал Генри преувеличенно размеренным тоном. — Пошлите за ним немедленно.
