Я объяснил, что дежурный врач подозревает перелом и требует, чтобы я немедленно отправлялся в больницу.
Каролина нахмурилась, отставила в сторону лыжи и отправилась искать такси, чтобы добраться до больницы.
Поездка была недолгой: судя по тому, как ловко водитель справлялся с коварными поворотами, дорога была хорошо ему знакома…
— Мы улетаем этим вечером, — сказал я, осторожно вставая на поврежденную ступню.
— Вы выбрали подходящий момент для травмы, — улыбнулся доктор.
Хромая, я вышел из рентген-кабинета и увидел, что Каролина сидит, склонившись над журналом.
— У тебя такой довольный вид, — отметила она, когда подняла голову.
— Еще бы! Что может быть хуже пары сломанных ног, поврежденной руки и шрама на лице?
— Какая же я недогадливая, — сказала Каролина. — А мне-то казалось, это простой вывих.
— Я не о себе, — уточнил я. — О Траверсе. Ну, помнишь, это утреннее происшествие? Там еще скорая приезжала. Но врачи говорят, что жить будет.
— Жаль, — сказала она, беря меня под руку. — После всего того, что ты перенес, я рассчитывала на твой полный успех.
Шах и mat
Когда она вошла в зал, все до единого взоры обратились в ее сторону.
Любуясь понравившейся девушкой, некоторые мужчины начинают с головы и следуют затем взглядом вниз, я же первым делом смотрю на щиколотки — и далее вверх.
На ней были черные бархатные туфли на шпильках и черное облегающее платье, которое заканчивалось довольно высоко над коленками, открывая безупречно стройные ноги. Мои глаза скользили все выше и замерли, чтобы оценить по достоинству тонкую талию и спортивную фигуру. Но больше всего меня поразило ее чуть вытянутое лицо, пухловатые губы и большущие — я таких в жизни не встречал — синие глаза. Всю эту красоту венчала густая шапка черных, коротко стриженных волос, буквально сиявших в свете люстры. Ее появление казалось еще удивительней в столь неожиданной обстановке. Появись она на дипломатическом приеме, светской вечеринке да даже на благотворительном балу, все тут же повернули бы головы в ее сторону, а уж на шахматном турнире…
Я следил за каждым движением незнакомки, высокомерно полагая, что она никак не может быть участницей. Она не спеша подошла к столу секретаря клуба и, словно опровергая мое предположение, отметилась в списке. Девушке дали номер, обозначавший ее противника в первой партии. Каждый, кому пока еще не достался соперник, замер в ожидании: может, она займет место напротив именно за его столом?
Шахматистка сверилась с выданным номером и направилась в сторону пожилого мужчины, сидевшего в дальнем углу зала: бывший капитан нашего клуба, лучшие дни в спортивной жизни которого были уже позади.
На правах нового капитана я отвечал за организацию таких вот турниров. Мы встречались в последнюю пятницу месяца в помещении, походившем на клуб, на верхнем этаже паба «Мэйсонс Армс» на Хай-стрит. Хозяин заведения должен был проследить, чтобы для нас выставили тридцать игровых столов, а также обеспечивал выпивку и закуску. Три-четыре других клуба из нашей округи отправляли сюда по полдюжины игроков сыграть пару блицев: это давало нам возможность сразиться с соперниками, с которыми иначе мы бы вряд ли когда-нибудь встретились за доской. Правила поединков несложные: не более минуты на ход, а значит, партия редко занимает больше часа. Если за тридцать ходов не съели ни одной пешки, в игре объявляется ничья. Затем короткий перерыв, чтобы выпить и перекусить (платит проигравший), так что у каждого участника есть возможность за вечер сыграть с двумя соперниками.
К моему столу подошел худощавый мужчина в полукруглых очках и темно-синей тройке. Мы улыбнулись и пожали друг другу руки. Я принял его за адвоката и ошибся: оказалось, он работает в Вокинге бухгалтером в компании, поставляющей канцтовары.
Я никак не мог сконцентрироваться на «московском варианте», который заученно разыгрывал соперник: мой взор то и дело отрывался от доски и начинал блуждать по залу в поисках девушки в черном. Однажды наши взгляды встретились, и она загадочно улыбнулась мне. Как я потом ни старался, добиться от нее подобной реакции еще раз мне не удалось. Хотя мысли мои были заняты совсем другим, я все же одолел бухгалтера. Он, похоже, и не подозревал, что есть несколько приемов, позволяющих отбить атаку седьмой пешки.
В перерыве я еще и до стойки бара не добрался, а три члена нашего клуба уже предложили ей выпить. Сыграть свою вторую партию с девушкой нечего было и надеяться: мне предстояло помериться силами с одним из капитанов команд-гостей. Ей же выпало играть с бухгалтером.
Следующего соперника я обыграл за сорок с небольшим минут и, как внимательный хозяин, проявил вполне понятный интерес к еще не завершенным партиям. Свой окольный маршрут я выстроил с таким расчетом, чтобы в конце оказаться как раз возле стола незнакомки. Еще издали я понял, что бухгалтер явно переигрывает ее, а едва я подошел к ним, девушка проиграла ферзя и всю партию.
Я представился: даже в простом обмене рукопожатиями с этой девушкой было что-то очень сексуальное. «Меня зовут Аманда Керзон», — сказала она. Лавируя между столами, мы не спеша направились к бару. Аманде я заказал, по ее просьбе, бокал красного вина, себе — полпинты пива.
Я посочувствовал ей в связи с проигрышем.
— А вы как, преуспели в игре с ним? — поинтересовалась девушка.
— Сумел выиграть, — ответил я. — Хотя ситуация была равная. А чем закончилась ваша первая партия — с нашим бывшим капитаном?
— Пат! — сказала Аманда. — Думаю, это он из вежливости.[28]
— Когда я в последний раз играл с ним, все тоже закончилось патом.
Она улыбнулась:
— Может, и мы как-нибудь сыграем?
— Очень на это надеюсь, — сказал я, пока она допивала свое вино.
— Ну, мне пора, — неожиданно заявила девушка. — Надо успеть на последний поезд до Хаунслоу.
— Я подвезу вас, — галантно предложил я. Не бог весть какая любезность со стороны капитана команды хозяев.
— Но вам же наверняка придется делать крюк — и не в одну милю?
— Вовсе нет, — солгал я: на самом деле от моего дома до Хаунслоу езды минут двадцать.
Я осушил свою кружку до дна и помог Аманде надеть пальто. Перед самым уходом я успел поблагодарить хозяина заведения за превосходно организованный вечер.
Мы прошли на стоянку. Я открыл пассажирскую дверцу своего «Фольксвагена Сирокко», чтобы Аманда могла забраться внутрь.
— А транспорт в Лондоне мало-помалу становится лучше, — не без юмора заметила она, когда я сел на свое место.
Я улыбнулся в ответ и вырулил на дорогу, ведущую на север.
Когда девушка села в машину, черное платье поползло еще выше. Но Аманду это, похоже, ничуть не смущало.
— Время-то еще раннее, — осторожно заметил я, после того как мы обменялись несколькими ничего не значащими фразами о вечере в клубе. — Может, заглянем ко мне, выпьем немного?
— Ну, если только совсем ненадолго, — ответила она, взглянув на часы. — У меня завтра очень много дел.
— Само собой, — поддакнул я, полагаясь на ненаблюдательность своей спутницы: выбранный мной окольный путь вряд ли мог привести нас в Хаунслоу.
