- Я не убил тебя сейчас, и потом вряд ли захочу. Но ты будешь глядеть, как я медленно убиваю твоих детей.
- Ты не сможешь этого сделать! Нет, нет! - вот тут лорд, похоже, впервые испугался.
- Смогу, - заверил его Морт. - Я же джагай! Вот совершу это отвратительное деяние, и холод греха остудит нашу землю. Пусть я потерял память, но ты мне помог кое-что вспомнить. Даешь слово проводить купца в Джагайю? Это будет добрым поступком, и тепло праведности усилится. Но, с другой стороны, ты присвоишь опрокинутый фургон, что является грехом и отчасти остудит Джагайю. Итак, твое слово?
- Слово лорда Аганея!.. Если оно еще хоть что-то значит. Купец прибудет в столицу под моей защитой.
- Спасибо, господин! - седой вассал обращался к Махабе. - Спасибо вам и вашему оруженосцу! Сам Вентайн Последний не рассудил бы лучше!
Купец и подручные глядели вслед Морту с тревогой. Вряд ли они доверяли джагаям, пусть даже один из этих разбойников назвался лордом, но выбора у бедняг не было.
Морт повернулся и пошел к дороге, где жали Лайк, Туйвин и ослик. Когда он миновал Махабу, тот убрал стрелу в колчан и развернул тощего жеребца по кличке Круст.
- Ты собираешься исполнить свою угрозу? Насчет детей? - тихо спросил эйбон.
- Я не уверен, что попаду сюда снова, - ответил Морт. - И тем более, как я проверю, доставил ли он купца в целости в столицу или только к ближайшему оврагу, где удобно зарыть трупы? Конечно, я его обманул! И вообще-то, кое в чем я обманул этого лордика куда сильней.
- В чем же?
- Я соврал, что он помог мне кое-что вспомнить. На самом деле я не помню совсем ничего… по- прежнему ничего!
- Глупо! Это было глупо! - так приветствовал Морта Туйвин.
Ворон на плече Лайка каркнул.
- И особенно глупо было тебе лезть первым, - кивнул серый маг. - Ты оруженосец и должен следовать за господином, получается, что Махаба не справился с ролью рыцаря!
- Благодарили они его, а не меня. Идем, что ли? А то эти оборванцы передумают.
Когда они поднялись на холм, Махаба, скрежеща латами, обернулся.
- Ого! А караван-то идет за нами! И вокруг него эти, с ржавыми тесаками. Морт, ты все же напомнил разбойнику, что он - лорд.
- Память - интересная вещь, - пробормотал Морт. - Нужно лишиться ее, чтобы это понять.
К старой Джагайе они добрались под вечер. Солнце уже склонилось к холмам, и небо начало наливаться тяжелой синевой, а Текейская скала делила небо надвое, прорезала его остроконечным темным копьем. Наконечником копью служила башня золотого мага, а кристалл на ней сверкал так ослепительно, что казалось, это он источает волны зноя, захлестнувшие старую Джагайю. В столице под вечер было невыносимо жарко. Махаба, который заживо варился в доспехах, несколько раз просил полить его водой, чтобы остудить жар раскаленной стали. Тут-то и пригодились бурдюки, навьюченные на ослика. К концу пути когда запас воды иссяк, ноша лохматого стала легче раз в семь-восемь, но и он не слишком радовался - жара и осла измотала. Он понуро брел, опустив морду, и при каждом шаге мелкая красноватая пыль взлетала облачками, пятная черную шерсть животного.
В лучах заходящего солнца Джагайя казалась такой же красной, как и эта дорожная пыль. Иссушенная земля, покрытая трещинами, на горизонте переходила в подножие Текейской скалы, улицы казались продолжением избороздивших почву трещин, а дома - вывернутыми комьями засохшей грязи.
Во временна Вентайна Последнего крепостные стены еще содержали в порядке, но теперь город давно пришел в упадок, и укрепления его обветшали. На выжженных солнцем башнях не было знамен, и стража не несла караулов, даже птицы не вили там гнезд - слишком жарко. Обвалившие камни использовали, чтобы укрепить стены домов, за пределами старых укреплений выросли новые кварталы, там поселились пришлые. Жители округи, которые пришли в город за дармовой кормежкой, обещанной императорами из рода Хокси, да так и осели в старой Джагайе. Они ежедневно грешили и творили дрянные дела в надежде прогневить Солнце. Но милость всеобщего Отца была столь велика и непоколебима, что греховный холод так и не снизошел на город. Красные жрецы, в старые времена предостерегавшие от греха, теперь не препятствовали преступлениям, но все напрасно. Мелкие грешки людей не могли пересилить великой вины Грайлока перед павшей империей.
Когда путники вступили в улицу, вокруг не было ни души. Точней, это была не улица, а пыльный пустырь меду рядами домишек, сооруженных из обломков крепостной стены и комьев засохшего ила из русла Джаги. Речки больше не существовало, остался лишь овраг, по дну которого медленно перетекал поток коричневой грязи. Узкие окна чернели на испещренных трещинами стенах, как глазницы на лице слепца, оттуда не доносилось ни звука.
Потом из-за развалюх показалась стая оборванных мальчишек. Не произнеся ни слова, они стали швырять в путников камнями и комьями красной земли, иссохшей до каменной твердости. Их узкие загорелые лица не выражали ничего - ни злобы, ни страха, они закидывали прохожих мусором с отрешенностью жреца, совершающего обряд.
Большая часть снарядом пролетела мимо, но несколько отыскали цель. Ворон, едва избежав попадания, взлетел и, хрипло каркая, стал кружить над крышами. Туйвину камень попал в округлое брюхо, Морт пригнулся и лишь потому сумел избежать попадания, еще один камень ударил в бок Круста. Жеребец встал на дыбы. Махаба едва удержался в седле, когда все четыре копыта лошади снова оказались на высохшей земле, эйбон, ругаясь, вскинул лук. Мальчишки разбежались. Больше никто не появился до самой крепостной стены. В воротах стражи не было, но в тени под сводами надвратной башенки лежал человек в лохмотьях. Он был жив, и поднял голову, заслышав стук копыт. Вытянутые поперек прохода ноги подтянуть он так и не подумал, но в воротах было достаточно просторно, чтобы конь и осел прошли, не задев лежащего.
На узких улицах было больше тени, и изредка встречались прохожие. Воровато озираясь, они спешили убраться поскорей. Ни один не остановился и не обмолвился даже словом. Несколько оживленней было на площади - там вокруг колодца, укрытого конической крышей, обралась толпа, и две женщины дрались за место в очереди. Колодец охранялся парой красных жрецов, но те и не думали вмешиваться в драку, предоставив участницам браниться и таскать друг друга за грязные спутанные волосы.
- Куда мы направляемся? - спросил Морт. - Подыщем постоялый двор?
- Нет, - буркнул Лайк. - В Джагайе нас ведет Туйвин.
- Нам нужно обогнуть скалу, - бросил коротышка. Он вертел головой, оглядывал город и выглядел еще более недовольным, чем обычно.
К колодцу и дерущимся женщинам путники не стали приближаться, миновали площадь, держась края. Ворон следовал над ними, перелетая с крыши на крышу. Солнце уже опустилось так низко, что на улице царила полутьма, просвеченная мягким сиянием кристалла, исходящим с вершины Текейской скалы. Даже тень дышала жаром.
Из широких дверей какого-то заведения, распахнутых настежь, лилась визгливая музыка и нестройно орали хриплые голоса. Что за заведение, понять было невозможно, вывеска над входом выцвела добела. Изнутри, из тени, вывалился человек, прижимающий к груди кувшин. Споткнулся и упал, из кувшина выплеснулась мутная жидкость, по улице мгновенно распространился кислый пивной запах. Следом за первым из дверей выскочили еще четверо мужчин. Они стали избивать лежащего ногами и палками. Никто - ни избиваемый, ни преследователи - не произнес ни слова, только хрипло выдыхали с каждым ударом. Пиво мгновенно впитывалось в сухую грязь.
По противоположной стороне улицы шла женщина с корзиной. Из переулка выступил рослый мужчина с лицом, обмотанным тряпкой. Подскочил к женщине, не обращая внимания на прохожих и на драку напротив, вцепился в корзину:
- Отдай! Ограбить - это грех, и холод будет нам наградой!
- Я джагайка! - выкрикнула женщина, упираясь и прижимая к себе ношу. - Ограбив меня, ты увеличишь
