— Дреш!
— Ништ фаери! Ништ фаери! Душманон нист!
Голос был женский, но это ничего не значило — как-то раз на операции такая же вот баба положила из автомата двоих потерявших бдительность десантников. Потом вернулась к приготовлению обеда. Нет здесь мирных.
— Дреш! — еще раз крикнул сержант, но понял, что перегнул палку
Оконные проблемы были чем-то завешены, но он увидел женщину. Маленькую даже по афганским меркам, но одетым не в паранджу, а в военную форму и с каким-то красным шейным платком на шее, наподобие галстука. Женщина не в парандже — для моджахеда само по себе является поводом для убийства.
За женщиной были дети. Много.
— По-русски говоришь? — спросил старший сержант — ты кто такая?
— Немного знаю русский, рафик командон — ответила женщина — я учительница, учительница. Учить детей.
Черт…
— На крышу есть выход? Крыша, крыша! — сержант ткнул пальцем себя в грудь, потом потыкал в потолок
— Кха, рафик командон… — ответила женщина — идти здесь. Здесь…
По поскрипывающей под ногами лестнице они поднялись наверх, крыши здесь все были плоскими, потому что дождей почти никогда не было. Сержант услышал топот, потом какой-то шум, вытянулся, чтобы посмотреть вперед — и просто ошалел. Прямо на соседнюю крышу прыгнули душманы, трое, у одного был пулемет, еще у одного — одноразовый гранатомет.
Моджахеды тоже увидели его, но ничего сделать не успели — сержант длинной очередью срезал всех троих, окончательно выполз на крышу, давая дорогу напарнику. Подполз к краю крыши, осторожно высунулся — и увидел метрах в восьмидесяти прячущегося за дувалом духа, с улицы его не было видно, а вот с крыши — видно, и очень хорошо. Прицелившись, он сделал три одиночных выстрела, увидел, как с духа полетела чалма, и брызнуло красным — и в этот момент пулеметная очередь заставила его отпрянуть от края крыши.
— Свои! Свои, б…!
Напарник догадался — надел свой берет на ствол автомата, и осторожно поднял над краем крыши, чтобы видно было снизу. Огонь прекратился.
— Черти…
Сменив магазин, сержант занял позицию на краю крыши, рядом с напарником, оба они открыли прикрывающий огонь сверху — и это дало возможность десантникам закрепиться по обе стороны улицы. С той стороны стреляли, стрельба становилась все интенсивнее…
— Надо позицию сменить… — сказал напарник — тут нам сейчас ввалят…
Они перескочили на соседнюю крышу, она была ниже — но там можно было пройти на соседнюю улицу. Так они и сделали, и, осторожно высунувшись, увидели, что улица занята голубыми беретами, и они ведут бой с кем-то, кто находится дальше, в стороне резиденции кандагарского губернатора.
Их заметили, но напарник успел вовремя крикнуть «братва, свои!». Не пострелялись, обошлось…
— Гранит, я Калибр-десять! Гранит, я Калибр-десять, высадились мимо точки, высадились мимо точки, прямо на город! Гранит, как слышишь?
В ответ — только шипение помех.
— Твою мать, связь!
— Нет связи, тащ гвардии майор — виновато ответил лопоухий, рыжий, длинный десантник с большим коробом рации на спине — глушат видимо.
— Глушат… я их мать…
Выругавшись по адресу всех — и душманов, и летунов и штаба и разработчиков радиостанций для советской армии, матерый, рано поседевший гвардии майор Тихомиров, старший по званию среди собравшихся на улице десантников, развернул прямо на колене карту. Чья то пуля, ударив в дувал с той стороны, осыпала карту бурой крошкой — но майор только досадливо поморщился, смахнул ее рукой. Менять позицию даже из-за возможного снайпера он не собирался.
— Задача была захватить аэродром, так?
— Так.
— К аэродрому и выдвигаемся. Колобанов, твои пойдут первыми.
— Есть.
Стреляли со всех сторон, и уже было непонятно — кто есть кто в этом городе…
Старший сержант Федоров высунул из-за угла боковое зеркало, которое они отломали от сгоревшего Зила. Зил сгорел — но зеркало осталось, и было как нельзя кстати. Большое, на довольно длинном кронштейне — улица просматривается просто великолепно.
— Ну?
— Сам глянь — сержант передал зеркало
Напарник взглянул. Присвистнул
— Ни хрена себе…
Прямо перед ними, буквально в паре метров — стоял еще один сгоревший Зил-130. Зилок не гражданский, сорбозовский, с каким-то аппаратом в кузове — видать, не все сорбозы драпанули при первой же возможности, кто-то и сражался. А дальше, в глубине улицы, стоял танк, причем такой, какого они никогда не видели, ни вживую, ни на занятиях по технике вероятного противника. Большой, песочного цвета, со скошенными ребрами башни, он недвижимо стоял в переулке с открытыми люками.
— Так, мы- до Зилка, занимаем позицию и прикрываем остальных. Остальные — втягиваются на улицу и… по обстановке.
— Давай на три-два-один…
На счет они выскочили из-за угла, перебежали к Зилу, заняли позиции по обеим его бортам. Зил весь выгорел, стоял на ступицах — но как укрытие он вполне годился
— Пошел!
Гвардии майор Тихомиров пошел на риск — вместо того, чтобы прорываться «единым фронтом» — он разбил десантников и оставшихся в живых защитников города, прибившихся к нему (а такие тоже были) на три колонны. Каждой он поставил одну и ту же задачу — наступать в направлении восточной окраины города, и назначил точку общей встречи. В условиях бардака, который царил в городе — одна из колонн обязательно пройдет, а если какая-то из них наткнется на сильный узел сопротивления — то сможет обойти его путем, по которому прошла другая колонна. Дальше — по обстановке, либо наступать на Спинбулак одним путем, либо — так же, разбить подразделение и наступать по нескольким путям одновременно.
В улицу, один за другим стали просачиваться другие десантники, продвигаясь от дувала к дувалу, от укрытия к укрытию…
— Калибр — десять, я третий. Я в районе Кважа, сопротивления не имею. Наткнулся на танк, судя по всему пакистанский, неизвестной марки, продолжаю движение.
— Третий я Калибр — десять — говорившего едва было слышно из-за перестрелки — у нас тут проблемы, мы пойдем твоим маршрутом, как понял?
— Калибр — десять, я третий, тебя понял.
Раньше аэродром находился в н/п Карта и муалиммен, точнее рядом с ним. Американский аэродром находится с другой стороны дороги, на повороте на Спинбулак
