Учение о «diadoch» епископов включает в себе мысль о преемстве их служения. Через поставление один епископ воспринимает служение от другого. Можем ли мы на этом основании утверждать, что епископы, поставленные апостолами, восприняли их служение? Апостольство, как уже указано выше, было исключительным явлением, и, как таковое, совершенно не имеет преемства. Поэтому епископы не могут рассматриваться преемниками апостолов в том смысле, в каком один епископ является преемником другого. Этой мысли мы не находим у Климента. Для Климента служение епископов–пресвитеров и служение апостолов были особыми служениями. Смешение этих служений было бы нарушением воли Божьей, т. к. она заключается не в смешении служений, а в их разнообразии. Преемство может быть только в области однородных служений, а не разнородных. Сами по себе разнородные служения исключают идею преемства. Если бы служение апостолов должно было иметь преемство, то их преемниками были бы апостолы, а не епископы. Церковное сознание стало рассматривать старейших пресвитеров, как епископов, что было вполне законно, т. к. они действительно восприняли их служение, но никогда оно не рассматривало епископов, как апостолов. Тем не менее, этот ответ не исчерпывает всего вопроса, а только одну его часть. Но прежде, чем перейти к дальнейшему рассмотрению вопроса, необходимо резюмировать, что содержится по вопросу «diadoch» у Климента. Начало служения епископов лежало в апостолах поставлявших первых епископов, служение которых должно продолжаться непрерывно в местных церквах. В Церкви должен сохраняться чин и порядок, который лежит в воле Божьей, и этот порядок должен соблюдаться в «diadoch» епископов. Он выражается в том, что на место почивших епископов вступают другие.
5. Апостолы поставляли начатки верующих в епископы и диаконы. Церковное сознание придавало огромное значение этому факту, т. к. через него устанавливалась связь служения епископов–пресвитеров со служением апостолов. Лука специально говорит о поставлении пресвитеров Павлом и Варнавою: «Рукоположив же им пресвитеров в каждой церкви, они (т. е. Варнава и Павел) помолились с постом, и предали их Господу, в которого уверовали» (Дн. 14,23). Зависел или не зависел Климент Римский от Луки, не имеет особого значения, т. к. поставление начатков верующих в епископы было живым преданием Церкви, лежащим в основе всего ее церковного устройства. В виду такого значения этого факта необходимо правильно уяснить его смысл. Мы должны решительно отказаться от мысли, что поставление начатков верующих в епископы было индивидуальным актом апостолов, вытекающим из их власти. Школьное учение, под влиянием индивидуализма, проникшего в церковную жизнь, именно так это понимает. Основываясь на случайно высказанном мнении Иеронима [467], оно рассматривает власть поставления, как исключительную прерогативу епископского служения. Древняя церковная жизнь не знала нашего современного индивидуализма. Поставление было церковным, а не индивидуальным актом кого бы то ни было. Мы не должны себе представлять дело так, что апостолы, проповедуя по странам и городам, поставляли первых верующих в епископы и диаконы, а затем образовывали местную церковь. Поставление не может совершаться вне церкви, т. к. поставление есть церковный акт, который постулирует существование церкви. Если имеет место поставление, то значит имеется местная церковь, а если нет ее, то нет и поставления. Апостолы поставляли начатки верующих в епископы не вне местных церквей, а в них. Но как образовались эти церкви? Как Церковь Божия актуализовалась на Петре в первом Евхаристическом собрании, так и местные церкви реализовались на апостолах. Реализация местной церкви была реализацией в ней служения предстоятельства. Местная церковь образовывалась, когда апостол вместе с начатками верующих совершал в ней первую Евхаристию. Поставление епископов совершалось в Евхаристическом собрании местной церкви. Поставленные епископы занимали на нем те места, которые апостолы занимали в первых Евхаристических собраниях Иерусалимской церкви. В частности, старейший пресвитер занимал то место, которое до него занимал апостол, совершивший в ней первую Евхаристию. Совершая первую Евхаристию, апостол был в местной церкви ее первым предстоятелем. Топологически служение пресвитеров, а особенно старейшего пресвитера, было продолжением служения апостолов. Поставленные апостолами пресвитеры воспринимали от них служение предстоятельства. Оно было одной из функций апостольства, но не было их особым служением. Оно становится особым служением поставленных апостолами епископов. Поэтому, воспринимая от апостолов служение предстоятельства, епископы не были преемниками их служения апостольства, но только преемниками их места в Евхаристическом собрании.
Связь между апостольством и епископством заключается не только в том, что апостолы поставляли первых епископов, но и в том, что последние воспринимали служение предстоятельства от апостолов. Таким образом, «diadoch» епископов является непрерывной цепью служений епископов, начиная от первого поставленного апостолами, от которых он воспринял служение предстоятельства. В этом смысле апостолы входят в цепь «diadoch» епископов. [468]
6. Принято считать, что в посланиях Игнатия мы не находим указаний на учение о преемстве епископов. Более того, послания Игнатия используются в качестве доказательства, что первый известный нам идеолог епископского служения ничего об этом не знал [469]. Такого рода мнение представляется очень подозрительным. В самом деле, каким образом Римская церковь могла ссылаться на учение о «diadoch» если оно не было уже общепринятым. Но действительно ли Игнатий ничего о нем не знал? Он прямо о нем не говорил, т. к. задачи, которые он ставил себе, этого не требовали. Он стремился утвердить в церковном сознании единство старейшего пресвитера, ставшего епископом на основе первосвященнического служения. Учение о «diadoch», в той форме, в которой оно содержалось в его время, не давало ему решающего аргумента, чтобы утвердить в церковном сознании превращение старейшего пресвитера в епископа. Тем не менее, послания Игнатия дают право утверждать, что он о нем знал. Топологическое учение о преемстве епископов–пресвитеров от апостолов должно было быть близко и понятно Игнатию, т. к. он сам топологически строил свое учение о первосвященстве епископа. Мы находим об этом указания в его посланиях. Выше мы говорили [470], как надо понимать утверждение Игнатия, что пресвитериум занимает место собора апостолов. Он думал, вероятно, одновременно о первых Евхаристических собраниях Иерусалимской церкви, в которых апостолы составляли в известном смысле собор при ап. Петре, и о Тайной вечере Христа, где все они были собором при Христе. Но он невольно выдвигал на первый план картину Тайной вечери в связи с его учением об епископе. В той же Иерусалимской церкви пресвитеры, будучи поставлены апостолами, заняли их места на ее Евхаристическом собрании. Было бы неправильно на этом основании считать, что Игнатий утверждал только топологическое апостольское преемство пресвитеров. Мы должны не забывать, что эпоха Игнатия была переходной. Старейший пресвитер, ставший епископом, различался от пресвитеров, но не выделялся из пресвитериума. Он внутри его занимал особое место, как он занимал особое место в Евхаристическом собрании. Утверждая топологическое преемство пресвитеров, он тем самым еще в большей степени утверждал апостольское преемство старейшего пресвитера, ставшего епископом [471]. Топологическое первосвященство епископа нисколько этому не противоречит. Доказательством этого может служить, что в дальнейшем первосвященство оказалось соединенным с учением об апостольском преемстве.
7. По мысли Климента Римского «diadoch» относится ко всем епископам–пресвитерам, включая сюда даже диаконов, но фактически, конечно, оно относится к старейшему из них, т. к. в нем и через него оно находило свое выражение. Если наша догадка правильна, то, как мы видели, все послание Климента было вызвано тем, что среди смещенвых был старейший пресвитер.
Когда Церковное сознание пыталось конкретно выразить общее учение о преемстве пресвитеров– епископов в последовательном ряде имен, то она естественно остановилась только на именах старейших пресвитеров. Церковная память не могла удержать имена всех пресвитеров. К тому же невозможно было установить последовательность служения отдельных пресвитеров, т. к. нельзя было определить какой пресвитер в пресвитериуме заступает место другого. В ином положении были старейшие пресвитеры: они всегда были точно определенными лицами, последовательно заступающими один другого. Преемство старейшего пресвитера обеспечивало преемство всех остальных. Рано или поздно должна была появиться потребность в составлении списков преемства. Естественно, что в эти списки вносились только старейшие пресвитеры. Трудно предположить, что Егезипп первый стал составлять списки преемства, но, повидимому, он первый составил такого рода список для Римской церкви [472]. «Находясь в Риме я составил список преемства до Аникиты, которого диаконом был Елевферий. За Аникитой следовал Сотир, а за ним Елевферий. В каждом преемстве и в каждом городе ( en ekasth de
