Старшим был низенький, плохо одетый, усатый латиноамериканец. Когда-то и он был эмигрантом в этой стране, а теперь получилось так, что он высылал из нее людей. Прихотливая всё-таки штука — судьба. Заметив посторонних, он также поспешил подойти.
— Специальный агент МакДугал, это специальный агент Мантино. Антитеррористическая группа.
— Филипп Кабрера, старший группы. Чем обязаны?
— Я бы хотел узнать причину высылки местного муллы.
— Напишите запрос о сотрудничестве.
Разные подразделения огромной, неповоротливой машины под гордым названием «Министерство юстиции Североамериканских Соединенных Штатов» вместо того, чтобы дружить и сотрудничать, враждовали. Иногда смертельно.
— Черт, Кабрера, если речь идет о сотрудничестве, то давайте сотрудничать, а не писать бумаги! При чем тут запрос?! За что его высылают?
Старший группы БЭИ подумал и решил не усугублять. В стране, еще не оправившейся от последствий 9/10, царила настоящая террористическая (точнее, противотеррористическая) лихорадка. Было признано, что одним из факторов, сделавших возможными теракты 9/10, стало отсутствие сотрудничества, поддержки и обмена информацией между ведомствами, потому и создали АТОГ. И если сейчас спецагент АТОГ напишет «телегу», что агенты БЭИ не проявили готовности к сотрудничеству…
— Поступили сигналы на него.
— Какие конкретно?
— Что он устраивает сборища и ругает на них правительство. Призывает к сопротивлению, неповиновению.
— Как конкретно призывает? У вас есть материалы аудиоконтроля?
— У нас есть показания трех свидетелей.
— О господи! Люди вышли из подпольных молелен и стали ходить в мечеть! Как думаете — те, кто держит эти подпольные молельни, сильно обрадовались этому?
— Вы хотите сказать, что его подставили?
— Именно это я и хочу сказать! До каких пор вы будете вставлять нам палки в колеса! Почему вы занимаетесь легальной мечетью, а не пытаетесь прикрыть подпольные?!
— У нас есть материал, мы обязаны принять по нему меры. Это ваш источник?
Можно было бы сказать «да». Но, во-первых, это было неправдой, во-вторых, эта информация моментально оказалась бы на улицах. Из БЭИ, равно как и из других ведомств, которые не принимали специальные меры по контрразведывательному обеспечению своей деятельности, информация текла рекой.
— Нет. Но нам нужно поговорить с выдворяемым.
— Пожалуйста. Только недолго, мы почти закончили.
— И без свидетелей. Пусть лучше эти двое подержат дверь, не ровен час, сюда ворвутся…
Мулла был высоким, с короткой бородкой, в дешевых, с толстыми линзами очках, выглядел каким-то растерянным. Мантино он не показался опасным и тем более — злоумышляющим.
— Добрый день, сэр, — сказал МакДугал, подходя ближе, — я вижу, что вы не нашли общий язык с Бюро Эмиграции?
Мулла пожал плечами.
— Всё в руках Аллаха.
— Да, всё в руках Аллаха. Это лейтенант Мантино специальный агент, мой напарник.
Рука муллы была сухой и твердой, рукопожатие — крепким.
— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, сэр. Это возможно?
— Если только меня не уведут до этого.
— Не уведут. — МакДугал достал из бумажника фотографию. — Скажите, вы когда-нибудь видели этого человека?
Мулла взял фотографию, поправил очки, всмотрелся.
— Этот человек — мертв?
— Увы, это так.
— Он — правоверный?
— Мы считаем, что да.
Мулла вернул фотографию, закрыл глаза, губы его зашевелились. Он читал фатиху, молитву, которую положено читать над умершим правоверным, агенты молча ждали.
— Он так и не погребен до сих пор?
— Увы, сэр. Нам нужно вести расследование, да его никто и не забирает.
— В таком случае я прошу вас, хоть вы и не правоверный, похоронить этого человека так, как требует этого наша вера. Вы знаете, к кому обратиться. Возможно, на Страшном суде это благое деяние зачтется и вам, и мне, и тем, кто его похоронит, а на нас и так слишком много греха, чтобы упускать возможность совершить благодеяние.
— Сэр, я не могу обещать, что это будет скоро, но в общей могиле он лежать не будет.
— Я рад это слышать. Аллах да зачтет вам праведные дела ваши.
— Но мы бы хотели получить кое-что взамен. Первое: этот человек прилетел сюда из Берлина, отправная точка его маршрута — Бейрут. В полете он пил кофе, минеральную воду, ел хлеб — и всё. Получается, он постился. При нем были найдены деньги — крупная сумма. Мы считаем, что он въехал в страну, чтобы совершить один или несколько террористических актов. И мы можем договориться, чтобы вас не высылали, если вы пообещаете, только пообещаете, что проинформируете нас, если этот или подобный человек появится в мечети.
Мулла покачал головой.
— Я всего лишь правоверный, что молит Аллаха о прощении и страшится его наказания. Как я обращусь с мольбой ко Всевышнему, если до этого предам брата своего?
— Человек, умышляющий убивать, — брат ли он вам?
— Он правоверный. Пусть люди, чьи души черны как сажа и которым Аллах уготовил суровые наказание за содеянное ими, отвратили его с пути истинного джихада — всё же он правоверный. Он думает, что следует прямым путем, в то время как это — путь, ведущий в пропасть неверия и греха. И я, нижайший раб Аллаха, должен отвратить моего брата с этого пути, а не предавать его в руки неверных, как бы он ни заблуждался.
— А что такое истинный джихад? — спросил Мантино. — Не то же ли самое убийство?
— Истинный джихад — это война, которую ты ведешь сам с собой. Истинный джихад — это когда ты воюешь с одолевающими тебя шайтанами, которые толкают руки твои на свершение злых, неугодных Аллаху дел. Только тот, кто победил шайтанов в себе самом, тот, кто чист, может воевать за торжество истинной веры. Когда люди говорят мне о джихаде, я обычно отвечаю: посмотрите на себя. Разве вы не без греха? Разве дела ваши и помыслы ваши чисты? Как вы можете вести войну с шайтанами, одолевающими весь мир, пока не победили шайтанов в самих себе, как вы можете воевать за чистоту веры, в то время как ваша вера и ваши помыслы, и ваши дела нечисты?
МакДугал покачал головой.
— Сэр, этих людей не победить словом, будь это слово о Всевышнем Аллахе или слово федерального судьи, зачитывающего приговор. У нас такие же цели, что и у вас. Если вы не будете сотрудничать с властями, это может кончиться плохо для вас же. Разве вам не известно, что провозглашено шейхами такфиритов, теми, кто проповедует учение «Ат-Такфир валь-Хиджра»? Они сказали, что мусульманин, который не с ними, который не убивает вместе с ними — хуже неверного, что его имущество — разрешено и его жизнь — разрешена. Эти люди не знают жалости, и с ними не справиться словом.
— Такфириты… Воистину, это кара, посланная нам, правоверным, самим Аллахом, это люди, которых ведет сам Иблис и все его шайтаны. Но мы, правоверные, те, кто страшится наказания Аллаха и несет слово его в душе своей, должны сами справиться с такфиритами, которым, нет в том сомнения, уготовано мучительное наказание.
— Вижу, вас не переубедить. — МакДугал сменил тему. — А что вы можете сказать о человеке,
