станет больше уклоняться от сражения.
Рабы в имении, вторя обывателям Капуи и Казилина, называли затею Минуция чистым безумием. Неужели они правы и восстание изначально обречено на неудачу? Но почему, почему бы рабам не одержать победу? Конечно, силы неравны. Одна надежда на милость и покровительство бессмертных богов. Они должны встать на сторону обездоленных против несправедливости и угнетения. Они уже дали свидетельства своего нерасположения к римлянам, которые терпят поражение за поражением от кимвров. Рим — воплощение бесчеловечности. Даже от самих римлян зачастую можно услышать, что этот город неугоден богам, так как он основан на братоубийстве, что у римлян души волков, ненасытная жажда крови, власти, богатств.
Ювентина вспомнила недавний разговор с Мемноном, который говорил ей, что Минуций возлагает большие надежды на кимвров. Они скоро должны вторгнуться в Италию, и это будет спасением для восставших. Нет, Минуций не похож на безумца. Он, может быть, не все правильно рассчитал и выступил слишком рано, но ведь он совершенно прав, когда говорит, что с приходом кимвров тысячи рабов, стонущих в цепях по всей Италии, начнут повсеместно вырываться из своих тюрем — нужно только продержаться до того момента, когда кимвры начнут свое наступление на Рим.
Незаметно подкралась ночь, но неотступные и беспорядочные мысли не давали Ювентине уснуть.
Лай собак и топот лошадиных копыт заставили ее вскочить с постели.
Первой была радостная мысль: «Это Мемнон!».
И она не ошиблась.
Выбежав во двор, залитый лунным светом, Ювентина увидела идущих ей навстречу Мемнона, Эватла и Геродора, а за ними — управителя Гиппия и еще нескольких рабов с зажженными факелами в руках.
— Идите на конюшню и запрягите лошадь в двуколку, — приказал Мемнон Геродору и Эватлу.
Потом он обнял Ювентину и торопливо ее поцеловал.
— Пойдем, — сказал он. — Тебе нужно собрать все свои вещи.
— Но что случилось? — с удивлением и беспокойством спросила Ювентина.
— Долго рассказывать. Пошли!
Когда они вошли в комнату, Мемнон сказал:
— Тебе предстоит небольшое путешествие. Это недалеко. С тобой поедут Геродор и Эватл.
— Но ты можешь мне объяснить…
— Ни о чем не спрашивай. Так надо.
Ювентине ничего не оставалось, как повиноваться.
Она быстро завязала в узелок все, что у нее было, и накинула на плечи легкий плащ, подаренный ей Мемноном в Кайете.
Они молча вышли во двор и направились к воротам.
Вскоре Геродор подогнал туда двуколку, запряженную Адамантом, который громко фыркал и недовольно тряс головой.
Ювентина села в повозку и взяла вожжи, переданные ей Геродором.
Мемнон, отвязав коня от коновязи, сказал на прощанье виллику, который с растерянным видом стоял у ворот:
— Всего хорошего, Гиппий. Я уверен, что мы расстаемся ненадолго. Возможно, очень скоро мы снова будем здесь.
Мемнон, Эватл и Геродор вскочили на коней и поскакали по лугу, озаренному бледным сиянием луны.
Ювентина, щелкнув вожжами по спине Адаманта, тронула следом за ними свою двуколку.
Они ехали неспешно, в полном молчании, чутко прислушиваясь. В этих местах тоже могли оказаться конные римские дозоры. Они занимались охотой за беглыми рабами, пробиравшимися в лагерь Минуция со стороны Самния и даже с правобережья, преодолевая вплавь Вултурн.
Примерно через час, обогнув с северо-востока гору Тифату, всадники и сопровождаемая ими двуколка остановились близ развалин старой крепости, разрушенной когда-то Ганнибалом.
— Здесь я вас покину, — сказал Мемнон. — Я возвращаюсь в лагерь. Еще раз напоминаю вам, — обратился он к Геродору и Эватлу. — Вы должны остановиться и ждать меня на первом же постоялом дворе у дороги в Ателлу…
— Не беспокойся. Эватл и я хорошо знаем этот заезжий двор, — ответил Геродор. — Жаль только, что мы не знаем о цели нашей поездки, — добавил он.
— Ваша цель оберегать Ювентину. Я очень надеюсь на вас, друзья мои.
Потом он наклонился к Ювентине и тихо сказал ей:
— До встречи, любимая.
Оставив на ее губах поцелуй и боль в сердце, Мемнон ускакал в темноту ночи.
Ювентина, Геродор и Эватл двинулись дальше по дороге, уходившей к востоку от Тифатской горы в направлении Калатии.
Книга сделана специально для библиотеки Либрусек.
По прибытии в Капую Гнея Клептия с его когортой претор Лукулл решил больше не медлить. Все рекомендации своего мудрого и опытного шурина он выполнил.
«Теперь у Метелла не будет причин в чем-либо меня упрекнуть», — думал Лукулл, отдавая приказ своим командирам о выступлении из города.
Ночью Деметрий послал к нему гонца с сообщением, что Минуций не собирается обороняться в лагере и объявил о своем намерении дать римлянам бой на открытом месте.
Лукулла это вполне устраивало. Он был уверен в превосходстве своих сил над плохо вооруженным скопищем варваров, не имеющих представления, что такое настоящее правильное сражение.
На рассвете все отряды претора, соблюдая боевой порядок, стали выходить из лагеря и из города.
Четыреста всадников во главе с Марком Лабиеном претор послал вперед, чтобы они заняли равнину перед холмом, на котором стоял лагерь мятежников. Туда же отряд за отрядом двинулись пехотинцы.
Шестьсот капуанцев, предводимых военным трибуном Цезоном Рабулеем, выступили из Юпитеровых ворот. Они должны были занять место на левом крыле выстраивавшегося на равнине преторского войска.
От Флувиальских ворот в сторону Тифатской горы шли вспомогательные отряды из Кум, Литерна и Путеол. Им предстояло сражаться на правом фланге.
Центр заняла Аниеннская когорта, целиком состоявшая из римских граждан. Рядом с римлянами, ближе к правому флангу, выстраивались храбрые самниты. Остальные свои силы, разделенные на три отряда, Лукулл разместил во второй линии, оставив в резерве всего один манипул триариев.
Между тем Минуций, собрав всех своих воинов на принципии — главной площади лагеря, обратился к ним с краткой речью:
— Соратники! Перед нами враг. Вот они, те ненавистные вам римляне, с которыми вы так жаждали схватиться и отомстить им за все ваши страдания, за попранную родину, за гибель ваших близких и за самих себя, несправедливо брошенных в рабство. Но я созвал вас не для того, чтобы возбудить словами ваше мужество. Ваши сила и отвага мне хорошо известны. Вы уже видели спины врагов, обращенных вами в бегство. Можете не сомневаться, римляне или самниты мало чем отличаются от тех ацерранцев, свессульцев и капуанцев, которых вы разбили и рассеяли в недавних боях — у этих лишь больше спеси и наглости, но и они не устоят перед вами, если вы будете доблестно сражаться. Моя задача как вашего полководца открыть вам мой сегодняшний замысел, который принесет нам победу. Я говорю о позиции, выбранной мной для предстоящего сражения. Она настолько превосходна, что я опасаюсь, как бы римский претор не устрашился и не отвел свое войско. Но будем надеяться, что надменный Лукулл, не задумываясь, бросит на нас своих сытых увальней, а мы их сверху будем разить своими копьями и мечами, осыпая их дождем стрел и метательных снарядов. От вас требуется лишь четко выполнять приказы ваших командиров, уже предупрежденных мною что и как делать. Не бросайтесь на врага, пока он сам не нападет на вас, не поддавайтесь на его хитрости, имеющие своей целью заставить вас покинуть выгодные позиции и
