для идентификации, насильно задержали там. Это переполнило чашу терпения персов. Вероятно, подстрекаемые самым главным человеком в стране[72], верховный мулла и другие духовные лидеры начали разжигать народный гнев, проповедуя в мечетях и прямо на улицах. Разъяренные люди собирались в многотысячные толпы и 30 января 1829 года атаковали здание, где размещалась русская миссия. Охрана была перебита, как и все члены миссии. Якуб погиб первым. Грибоедов пал со шпагой в руке, и его тело таскали по улицам города в течение трех дней. Всего погибло 37 русских, и только Мальцов сумел укрыться в доме дружески расположенного к нему перса. Миссия была уничтожена целиком и полностью.
Тело Грибоедова, опознанное по шраму от раны, полученной на дуэли несколькими годами ранее, впоследствии было переправлено в Тифлис. Пушкин встретил его по пути в Эрзерум и оставил нам следующие (довольно странные) размышления по этому поводу: «Не знаю ничего лучше или счастливее, чем последние дни его бурной жизни. Сама смерть, явившаяся к нему в пылу неравного сражения, не была ни ужасной, ни мучительной. Напротив, она была внезапной и скорой».
Глава 14
1829
Попытка вернуть контроль над Ахалцихом явилась для России полной неожиданностью, русские не считали, что у турок есть в характере доля здорового авантюризма, столь необходимого для такого предприятия. Они также не предполагали, кто именно может нанести такой удар. Продолжая политику, определяемую небольшой численностью своей армии, Паскевич изо всех сил пытался вырвать из их естественного союза мусульманские племена, населяющие земли, прилегающие к новозавоеванным, в том числе аджарцев. Это был многочисленный и воинственный народ, живший неподалеку от Ахалциха. Глава этого племени с решимостью вступил в переговоры и выразил готовность принять подданство России: казалось, он говорил это вполне искренне. Однако либо он с самого начала вел двойную игру, либо давление с другой стороны было слишком велико, но 21 февраля 1829 года он внезапно появился перед Ахалцихом со своей армией численностью 15 000 человек, занял город, который еще недавно был сценой триумфа русского оружия, вырезал всех христиан и после неудачной попытки штурма осадил в крепости русский гарнизон под командованием князя Бебутова. Осада длилась 12 дней, в течение которых осажденные понесли некоторые потери и терпели жестокие лишения. Однако по приближении небольшого отряда под командованием Бурцева, который с большим трудом преодолел Боржомское ущелье и был готов к атаке, не дожидаясь подхода основных сил из Ардагана, недисциплинированные аджарцы позорно бежали, желая лишь сохранить награбленное в Ахалцихе.
В это же время 1200 русских под командованием генерала Гессе вместе с 1500 гурийцами атаковали и уничтожили большой отряд турок, занимавший укрепление в Лимани на берегу Черного моря к северу от Поти. Эта победа спасла Гурию от вторжения врага и памятна ролью, сыгранной самими гурийцами, которые столь недавно при осаде Поти сражались не на стороне русских, а против них.
Этот двойной успех русского оружия несколько облегчил столь тревожную для Паскевича ситуацию, но все равно оставил его один на один с самой серьезной ситуацией в Закавказье с 1812 года. Из заслуживающих доверия источников стало известно, что турки полным ходом готовятся к возобновлению весной военных действий[73].
Силы, находившиеся в распоряжении русского главнокомандующего, были не в состоянии эффективно вести действия против турецкой армии и одновременно держать под контролем воинственные племена собственно Кавказа. Тем не менее возобновление войны с Персией было уже неизбежно, а в довершение всего отзыв грузинской милиции (вполне разумный и естественный шаг) из-за пренебрежения национальной гордостью привел к массовым беспорядкам и угрожал не только конечным поражением в войне, но и вооруженным восстанием во всем Закавказье. Чтобы справиться с целым комплексом враждебных обстоятельств, требовался не только военный гений, которым Паскевич, как мы видим, в полной мере обладал, но и редкое сочетание мужества, такта и энергии. Не без удивления мы видим, что этот высокомерный солдат при необходимости проявил сдержанность настоящего дипломата и умеренность и твердость прирожденного руководителя[74].
В любое другое время столь вопиющее событие, как убийство Грибоедова, потребовало бы и неминуемо повлекло бы за собой примерное наказание. Русские двинулись бы на Тебриз, а далее на сам Тегеран. Однако теперь ничего подобного не могло даже и произойти, поскольку это серьезно осложнило бы предстоящую кампанию против Турции и поставило под угрозу не только приграничные провинции, но и саму Грузию. Тем не менее Паскевич подготовил все необходимое для подобного развития событий, зная, что война, которой он так стремился избежать, была на пороге, и только дипломатические усилия могли если не отвести беду, то, по крайней мере, отсрочить ее. Фетх-Али не торопился приносить извинения за произошедшее, и можно не сомневаться, что в это время Порта предпринимала отчаянные усилия, чтобы добиться союза с ним и хотя бы наполовину нейтрализовать силу России. К счастью, в Аббас-Мирзе Паскевич нашел человека, который лучше, чем его отец, понимал пагубность такого курса, означавшего гибель его самого, если уж не его страны. Его столица Тебриз была расположена вблизи русской границы; Азербайджан перешел во владение России, и, какого бы успеха он ни добился на первом этапе войны, собственный опыт подсказывал ему, что в конечном итоге Россия одержит победу и на него падет вся ее мощь. Однако положение его было чрезвычайно трудным и опасным, ведь противостояние с отцом и партией войны в Тегеране могло повлечь за собой для него лично не менее серьезные последствия, чем сотрудничество с ними. Находясь в столь щекотливой ситуации, он тайно обратился к Паскевичу за советом, и тот ответил на его устное обращение, переданное через доверенного армянина, письмом, составленным так, чтобы воздействовать на его личные страхи и амбиции, равно как и на его патриотические чувства. В письме Паскевич предложил единственный, на его взгляд, способ избежать войны, а именно: послать одного из братьев или сыновей Аббас-Мирзы в Петербург с миссией примирения. Аббас-Мирза согласился на это предложение, не дожидаясь одобрения шаха. Его решение было обусловлено опасной концентрацией русских войск на персидской границе. Однако переговоры заняли некоторое время, и лишь к концу апреля Хозрев-Мирза прибыл в Тифлис, и, только когда персидский принц был на пути в Петербург, Паскевич наконец-то смог сконцентрировать все свои усилия на турецкой кампании. К этому времени он уже умиротворил восставших грузин.
К этому времени враждебные действия возобновились. На этот раз курды совершили несколько разбойничьих рейдов на русскую территорию, но их изгнали, отобрав награбленное. Ахмет-бек и его аджарцы снова стали угрожать Ахалциху, где, в довершение всего, началась чума. И снова после труднейшего марша на помощь гарнизону пришел Бурцев. Приграничный район был теперь полностью разорен, а потому любое продвижение турецкой армии вперед потеряло какой бы то ни было практический смысл. Тем не менее инициатива оставалась в руках сераскира, поскольку Паскевич, столкнувшийся с описанными нами трудностями и опасностями, еще не был готов к активным действиям. Более того, теперь следовало пристально следить за ситуацией на персидской границе, ведь нельзя было полагаться на столь слабого и непредсказуемого правителя, как Фетх-Али. В результате пришлось внести серьезные коррективы в первоначальный план кампании. Главнокомандующий изначально планировал двинуться на врага с двух сторон – со стороны Карса и со стороны Баязета. Главной целью атаки был Эрзерум. Однако Баязет лежал вблизи от персидской границы и не мог служить базой для военных операций против Турции. Напротив, ситуация в Баязете требовала немедленного вмешательства. Впоследствии это одиноко стоящее укрепление было осаждено войсками паши Вана и выстояло только благодаря героическим действиям гарнизона под командованием генералов Попова и Панюхина.
К середине мая, когда переходы через горы и ущелья еще лежали под снегом, турки начали наступление сразу по нескольким направлениям. Армия под командованием Киаджи-бека подошла к Ардагану, однако, получив отпор от отряда Муравьева, отошла в непроходимые районы Аджарии и оттуда стала угрожать Ахалциху. Авангард главной армии турок под командованием Осман-паши перешел Саганлуг
