надеялись, – постоянную защиту от татар и персов, поэтому жители Тифлиса искренне радовались их приезду. Однако их ждало горькое разочарование. Заявление Екатерины, по которому Россия становилась сюзереном Грузии, было обнародовано в Тифлисе 25 января 1784 года, но скоро русские войска были выведены оттуда.
В отсутствие военной силы вмешательство императрицы оказалось хуже чем просто бесполезным: оно лишь вызвало раздражение Персии и в значительной степени спровоцировало вторжение Ага-хана. После этого Россия объявила войну, и туда была отправлена армия под командованием графа Зубова. В 1796 году русская армия взяла Дербент, Кули и Баку, а также завоевала все персидские ханства, расположенные между Баку и восточными рубежами Грузии. Однако вскоре после этого великая императрица умерла. На престол взошел Павел, и русские войска вскоре были отведены к северу от гор. Дербент и Баку были оставлены и лишь в 1806 году стали полноценными владениями России.
В 1799 году когда-то покинутый и разрушенный Владикавказ был восстановлен; в третий раз русская армия перешла через Главный хребет и подошла к Тифлису; год спустя, незадолго до смерти царя Георгия XII Грузия указом императора Павла была наконец-то воссоединена с Россией. Кстати, в это время Павел рассматривал возможности вторжения в Индию[18]. Теперь стране пришлось противостоять открытым враждебным действиям со стороны Турции и Персии, поэтому присутствие независимых мусульманских племен и общин на ее собственной территории представляло опасность, мириться с которой не стало бы ни одно государство. Таким образом, подчинение себе всех горных племен стало для России абсолютной необходимостью. И в конечном итоге оно было неизбежным.
Глава 2
1722–1771
Завоевание Кавказа начинается с кампании Петра Великого, чьи взгляды воплощены в его политическом завещании, которое со времени императора Павла стало наследием всего русского народа. Неудачный поход на Хиву (1717 год) был предпринят частично из желания открыть торговый путь в Индию. Петра не смутили весьма плачевные результаты этого похода, и счастливое завершение войны со Швецией, которое положило конец неприятностям, грозившим России с этой стороны, позволило Петру еще раз попытать счастья на востоке – теперь уже лично. В то время Персия находилась в абсолютно жалком состоянии – и все это из-за нашествия афганцев под предводительством Махмуда, который был настоящим чудовищем. Турки воспользовались этой ситуацией, чтобы посягнуть на территорию своего соседа, и Петр, боясь за безопасность торговых путей России в будущем, решил помешать приближению турок к Каспию, заняв все прибрежные территории.
Конечно, Россия и Персия находились в состоянии мира, поэтому оправдания вооруженного нападения на Персию у России не было, однако в подходящий момент был найден некий удобный повод, а именно: похищение принадлежавших России предметов в Шемахе, столице Ширвана. Стоимость украденного составляла полмиллиона рублей, а совершили кражу горцы из Дагестана, против которых персидский шах, их номинальный сюзерен, был бессилен. Когда посол Петра прибыл ко двору Исфахана в 1722 году, чтобы потребовать извинений и возмещения убытков, он увидел, что Махмуд вынудил шаха султана Хусейна отречься от власти, заявив, что «он желает быть в хороших отношениях с русским царем, кого молва считает мудрым и воинственным правителем. Однако, поскольку люди, на которых жаловался царь, не были его (Махмуда) союзниками или подданными, то законы Персии на них не распространяются, и он не может нести ответственность за их поведение. Затем он рекомендовал ему (Петру) в будущем обеспечивать безопасность своих торговых караванов, посылая с ними конвои, если он не хочет заключать союз с народами, через чьи территории эти караваны проходят». Этого было достаточно, чтобы Петр ускоренно завершал подготовку к вторжению в Турцию.
В тот момент казачьи поселения на Нижнем Тереке, которые до тех пор выполняли чисто оборонительные функции, впервые доказали свою полезность как базы для наступательных действий. Более того, казачьи войска стали неоценимой поддержкой для регулярной армии. Оружие и армейская амуниция комплектовались в Астрахани и доставлялись к устью Сулака, а кавалерия шла туда же через Моздок и кумыкские степи. Пехота регулярной армии состояла из 22 000 человек, причем это были ветераны, участвовавшие в войне со Швецией. Кавалерия состояла из 9000 драгун, а также 70 000 казаков, калмыков и татар.
Флотилия прибыла к месту назначения 27 июля 1722 года, и Петр первым сошел на берег. (Вернее, его вынесли на руках четыре матроса, поскольку там было слишком мелко, и корабль царя не мог причалить.)
Новости, которые ему сообщили, были неутешительны. Часть кавалерии, отправленная занять деревню Эндери на Акташи, потерпела поражение от чеченцев. Это был первый случай, когда русские регулярные войска столкнулись с этим племенем на его собственной территории, и это столкновение оказалось зловещим предзнаменованием того, что еще не раз произойдет в последующие 130 лет. Мы еще увидим, что в истории завоевания Кавказа лесные бои с чеченцами по важности уступали лишь горным боям с дагестанскими племенами. Они даже обошлись России дороже и привели к значительно более тяжелым последствиям.
Однако оказалось, что первое донесение о событиях при Эндери во многом было преувеличением. Бригада ветеранов понесла определенные потери в лесных боях, но ей на выручку поспешил полковник Наумов. Петр послал против чеченцев карательную экспедицию, состоявшую в основном из калмыков, и 12 августа, собрав свою армию, вместе с императрицей торжественно вошел в столицу шамхала Тарку. Через три дня он вернулся в свой лагерь на берегу моря и, отстояв службу в полевой церкви Преображенского полка, сложил из камней вместе со своими сподвижниками большой холм. Это произошло на месте современного Петровска, получившего свое название в честь пребывания когда-то на этом месте царя. Случилось это 150 лет спустя после описанных нами событий. На следующий день во главе своей армии Петр отправился в Дербент, а флот с запасами продовольствия и оружия отправился следом.
Тем временем в Дербент, Шемаху и Баку были посланы извещения, сообщавшие о том, что царь не лелеет никаких амбициозных планов, но объясняет свое присутствие там исключительно желанием «спасти царя Персии и его верных подданных от тирании афганцев и покарать этих мятежников за преступления, совершенные ими против русских». Господин Брюс отмечает, что свергнутый шах сам просил царя о помощи.
Адиль Герем, шамхал кумыков, которых нельзя путать с казикумухами [19], проживающими в южной части гор, принял Петра как друга и предложил ему всяческое содействие.
А вот Ахмет-хан, вождь каракайтагов, один из самых влиятельных местных властителей, начавших свое правление с установления господства арабов в VIII веке, занял совершенно другую позицию. Казачий атаман и три сопровождавших его человека, посланные к нему с письмом от царя, были казнены. Собрав армию в 16 000 сабель, Ахмет попытался преградить русским дорогу у Утемиша, что в нескольких милях от Каякента. Результат был вполне предсказуем. Как и в других частях света, местные племена, какими бы многочисленными и бесстрашными они ни были, не смогли противостоять организованной армии более цивилизованного соседа в открытом сражении, и при этом не важно, каких успехов они добивались, сражаясь с тем же организованным врагом в лесных дебрях или высоко в горах, хотя ими были одержаны многочисленные локальные победы в Дагестане и Чечне. Сам Петр писал о том, что жители Каракайтага сражались как львы, но безуспешно. Русские одержали полную победу: Утемиш был взят и сожжен дотла; а все пленные были повешены в отместку за гибель русских посланников. Дербент, ожидавший результата сражения, чтобы определить собственный курс действий, поспешил подчиниться России. 23 августа хан в сопровождении духовенства, знати и других вышел навстречу победителю с хлебом и солью и вручил Петру ключи от города и крепости. Эти ключи вместе с серебряным подносом, накрытым золотым покрывалом, находятся сейчас в Санкт-Петербурге. Царь вошел в город во главе своего войска. Однако перед этим произошло небольшое землетрясение, и Петр, расценив это как хороший знак, воскликнул: «Сама природа
