– Зачем она тебе? – удивился Багдадский вор.
– Кто, Шахерезада?
– Да нет, лопата.
– А-а-а… не помню. Но зачем-то была нужна. Всю ночь за нее с Афонькой торговались. Моя взяла! – гордо сообщил эмир.– Славяне в торговых делах ничего не смыслят. К утру со ста мер до двух цену скинул. Да еще и надул в придачу,– радостно признался Шахрияр,– на второй мере лопату чуток наклонил…
– Зачем?
– Чтоб мера неполная была… О! Вспомнил! Это же мера! А моя дурища,– эмир опасливо оглянулся и понизил голос,– о каком-то склерозе твердит. Я никогда ничего не забываю! Все заначки от нее помню.
– А что ты ей меряешь?
– Как что? Золото. Смотри, как удобно!
Эмир схватился за черенок, вывернул сыпучий золотой пласт и откинул в сторону.
– Раз, и готово! А теперь вторая мера,– сообщил светлейший, вонзая лопату в искрящийся золотом холм,– раз, и…
Вместе с веером монет в воздух взметнулась литровая бутылка экстра-эликсира.
– Лови!!! – испуганно завопил эмир.
Перед носом светлейшего мелькнули лапти. Багдадский вор, как заправский вратарь, в красивом прыжке поймал пузырь у самой земли и покатился с ним по золотому склону.
– Вах, ты действительно святой! – умилился Шахрияр, окончательно поверив в Хызра. Эмир бухнулся на колени, воздел руки кверху и возблагодарил за милость Аллаха, пославшего ему на помощь такого расторопного эмиссара.
– Ну а за этот нектар сколько мер отвалил? – поинтересовался вор, рассматривая этикетку.
– У-у-у, лучше не спрашивай. Слушай, а как Аллах к этому… – эмир на мгновение запнулся,– …нектару относится?
– Аллах устами пророка своего Мухаммеда,– внушительно произнес «Хызр»,– запретил правоверным пить вино.– Лицо эмира вытянулось.– А насчет этого,– выразительно потряс бутылкой авантюрист,– в Коране ничего не сказано!
Шахрияр засиял и принялся энергично подрывать золотой бархан.
– Никак еще заначка? – полюбопытствовал «святой».
– Угу,– хрюкнул эмир, выдергивая из груды приличный шматок сала.– Представляешь, у них там, на Руси, такие жирные барашки водятся. Под этот нектар идет… – Шахрияр умильно чмокнул губами, плюхнул шматок на золотой поднос, валявшийся неподалеку, выдернул из-за пояса саблю и начал шинковать «бяшку».
Багдадский вор тоже времени даром не терял. Золотых подносов вокруг валялось много, кубков тоже. Не прошло и минуты, как импровизированный стол был накрыт. Эмир поднял свой кубок и вопросительно посмотрел на «святого» в ожидании команды.
– Ну за Аллаха! – лаконично скомандовал вор.
Эмир не возражал.
Наливал «святой» чисто по-русски, по принципу «Ты чё, краев не видишь?», а потому первая доза прошла настолько душевно, что у эмира на глазах выступили слезы, а содержимое бутылки уменьшилось вдвое. Отдышались, закусили.
– Между первой и второй… – воодушевленно пропел Багдадский вор, хватаясь за бутылку.
– А тот купчишка-то с Руси… так же говорил,– удивился Шахрияр.
– Возлюбил их Аллах,– пояснил авантюрист, откидывая в сторону опустевшую емкость.
– Наверное, там одни святые живут,– согласился стремительно пьянеющий эмир,– жаль только, что христиане.
На этот раз он команды не ждал. «Святой» еще подносил хмельную чару ко рту, а кубок владыки Багдада был уже пуст.
– Уже все? – расстроился вор.
– Обижа-а-аешь.– Эмир на четвереньках пополз к соседнему бархану и начал копать. Багдадский вор подхватил лопату и пополз следом. Однако мера Никитина не пригодилась. Шахрияр уже полз обратно, толкая перед собой еще один сосуд. На этот раз четверть. Емкость была тяжелая, а потому разливали вдвоем.
– Направляй… струю направляй! – шипел эмир.– Видишь, благодать Аллаха на поднос льем.
– Слижем.
– Выпаривается быстро, зараза! Не успеем!
– Тогда чего мы ждем?
– А действительно?
Слизали. Закусили. И сошла на них благодать Аллаха. Теперь спешить было некуда, а потому настало время для беседы задушевной.
– Н-н-нет, ты мне ответь… ик!.. какие у Аллаха от меня секреты могут быть, Хызрочка?
– Пути Господни неисповедимы,– уклончиво бурчал «Хызрочка». Пять лет скитаний по Руси закалили его дух и тело, а потому организм «святого» более успешно боролся с «нектаром».
– Миссия… секретная,– продолжал обижаться Шахрияр.– Я, может, скоро сам стану миссией…
– Может, мессией? – полюбопытствовал Багдадский вор.
– Может, и мессией… вот ща еще разбулькаем…
Разбулькали.
– Детишек бы мне,– зарыдал эмир, осененный булькающей благодатью Аллаха.– Наследника хочу!
– Чего ж не делаешь? Такой гарем, любимая жена…
– Раньше, сам знаешь… ик!.. не успевали… обиделся я на них тогда очень… – хлюпал носом эмир.– А эта стерва в декрет не идет. Боится лишнюю ночь меня без сказки оставить. Думает, зарежу, дура! Предохраняется…
– Зачем тогда гарем держишь?
– Впрок. Тысяча первая ночь уже не за горами. Да и положено нам, понимаешь… для престижу.
– Далась тебе эта тысяча первая! Почему раньше нельзя?
– Слово дал,– грустно признался эмир,– пока сказки у нее не кончатся, я в гарем ни ногой… а вдруг завтра кирпич на голову?
– Да вашими саманными кирпичами мухи не убьешь.
– Все равно обидно. Хызр, выручай! Детишек хочу! Пусть Аллах пошлет!!!
На этот крик души «святой» не откликнуться не мог.
– Я тут как раз по этому вопросу,– доверительно сообщил он Шахрияру, не покривив душой.
– Неужто пошлет? – ахнул эмир.
– Запросто,– мотнул лопухами ушанки «святой»,– но…
– Но? – жадно уставился на «Хызра» Шахрияр.– Что для этого надо? Все сделаю!
– Во-первых, молитву Аллаху вознести, как положено…
Эмир немедленно плюхнулся на колени и закрутился вокруг своей оси, пытаясь определить, где восток. В подземелье это сделать было трудно.
– Потом, потом. Не мельтеши,– осадил его вор.– Во-вторых, пожертвования сделай. Тут я тебе помогу… в смысле транспортировки к престолу всевышнего. Мечети такая ненадежная вещь…
– Точно,– пригорюнился эмир,– все воруют, шайтаны!
– Ну вот, накликал,– расстроился Багдадский вор, выпучив глаза куда-то за спину эмира.
А за ней странная полупрозрачная голубая личность деликатно пристраивала на золотой холм в самом центре сокровищницы старую медную лампу. Это был Омар, только что выкравший узилище Жасмин из самого глубокого ущелья, куда его брат обычно прятал непокорную девицу, и перемещавший ее поближе к людям. Коварный визирь даже не собирался как-то маскироваться. Наоборот, он старательно шаркал голубой ножкой по золотому склону, привлекая к лампе внимание загулявших алкашей.
– Свят, свят,– начал креститься Багдадский вор.– Кыш отсюда, нечисть поганая!
