специально оборудованном очаге в дальнем углу пакгауза, сухо потрескивал, настраивая на минорный лад. Языки пламени плясали перед глазами, отбрасывая причудливые тени на стены и потолок, и огонь шипел, когда в него капал жир с насаженного на импровизированный вертел зайца. Рядом в подвешенном на треноге котелке закипала вода. В общем, полная идиллия — только что-то мысли тревожные роятся в голове, не давая расслабиться.
Возле меня громоздилась куча снаряжения — как моего, так и трофеев. Заперевшись изнутри в относительно безопасном строении, я позволил себе избавиться от порядком надоевших рюкзака и броника с разгрузкой, равно как и несколько дискредитировавшего себя шлема. Оставил на месте лишь набедренную кобуру с пистолетом. Наплечники с перчатками тоже снял, как и ножны с мачете, обеспечив некое подобие комфорта — и так уже несколько ночей подряд сплю в полной сбруе. По утрам шея отваливается и спина разгибается с трудом. Сегодня можно расслабиться. Тем более, автомат рядом — стоит только руку протянуть. Тут же грудой свалены пять винтовок-'мосинок' и два 'калашникова' — сегодняшние трофеи. Второй автомат я нашел рядом с телом молодого парня в камуфляже, лежавшим в проходе между двумя складами рядом с открытым автомобильчиком на мощных внедорожных колесах. Парню пуля попала прямо в лоб — он умер мгновенно, даже не успев понять, что умирает.
По окончании побоища я пару минут соображал, что же делать дальше, и в результате решил заглянуть в пакгауз, который довольно успешно оборонял давешний автоматчик. И не прогадал — в свете фонаря открылось большое помещение, явно частенько использующееся для ночлега. Оно было разделено почти пополам деревянной перегородкой чуть ниже человеческого роста, причем в передней части устроены места для хранения всяческих грузов, будь то ящики, бочки или иная тара. Тут же имелась небольшая поленница аккуратно нарубленных дров и стояла сварная металлическая емкость с водой. За перегородкой скрывались грубо сколоченные, но крепкие на вид нары, опоясывавшие помещение по периметру, а к задней стене прилепилось подобие очага с вытяжкой, уходящей куда-то вверх. Тут же лежала немудреная кухонная утварь — тренога для котелка, вертел, разделочная доска и тому подобные мелочи. Если на глазок, то в этом пакгаузе могло с минимальным комфортом и с максимальной безопасностью заночевать человек десять. А уж для меня и двух моих пленников места хватило с избытком.
С них я и начал. Затащил обоих в 'спальню' и уложил в уголок, не забыв связать по рукам и ногам. А то еще очухаются и снова в драку полезут. В принципе, 'подранка' можно было не опасаться — простреленное бедро особо резвиться не позволит. Разрезав штанину, осмотрел рану и остался весьма доволен — пуля прошла навылет, прошив мышцу и не задев кость, равно как и больших сосудов. А посему я просто залил поврежденные участки гелем-антисептиком и замотал широким эластичным бинтом — для такого ранения более чем достаточно. Гель еще и за обезболивающее сойдет, так, чуть подергивать будет — потерпит, не красная девица. Его по уму вообще пристрелить надо бы, но пусть пока живет, может, получится пообщаться. Ага, еще на лбу шишка — след пистолетной рукоятки — но это вообще мелочь, оставим без внимания. Очухаться должен скоро, я в удар особенно не вкладывался.
Второй пленник, которого я полагал за потенциального союзника, отделался легче — ссадиной на лбу и синяком на виске. А нечего в драку лезть, когда можно просто поговорить. Тоже скоро очнется, тогда и поговорим. По размышлению обработал ссадину гелем и вколол обезболивающее — ему по башке все же не хило досталось, голова трещать будет, когда он в себя придет.
Позаботившись таким образом о раненых, я перешел к более перспективному в данных условиях занятию — сбору трофеев, а если отбросить политкорректность, то попросту к мародерству. Для начала обшмонал пленных, сняв с подранка рюкзак и подсумки с патронами, а с будущего союзника грубую брезентовую разгрузку с автоматными магазинами и парой гранат в подсумках. С него же снял кобуру, в которой обнаружился наиклассический Кольт-М1911А1 'Правительственная модель', безо всяких футуристических излишеств. После более тщательной проверки разгрузки нашлись и запасные обоймы странного вида, похожие на двухрядные. А также компактный коммуникатор устаревшего образца, на вид весьма древний, и в таком же состоянии компьютер-наладонник — потертый и поцарапанный, с разбитым пулей дисплеем. Жаль, можно было бы его распотрошить на предмет новой информации. Еще на пареньке обнаружился бронежилет старинного дизайна, легкий и довольно удобный, не стесняющий движений.
Закончив с пленными, я отправился за трофеями на улицу, где и подобрал автомат и нож потенциального союзника, притащил рюкзаки, оружие и снаряжение убиенных стрелков и подранка, сложив все это кучей в 'спальне'. Справился всего за две ходки, а потом решил затащить трупы в соседний пакгауз, дабы не спровоцировать ночью нездоровый ажиотаж местного зверья. Задействовав экзоскелет, доволочил сначала двоих из-за вала, а затем 'диверсантов'. Когда пошел осматривать дверь на предмет открыть, обнаружил между пакгаузами машину и рядом с ней убитого напарника паренька в камуфляже.
Соседний пакгауз оказался открыт, но запущен и захламлен различным мусором. Впрочем, места у входа было достаточно, и я заволок туда тела стрелков и их противника. Последнего обшаривать не стал — все же соратник потенциального союзника, да и убил его не я. Если с пленным пареньком договоримся о сотрудничестве, он сам о мертвом напарнике позаботится. Подобрал лишь автомат. Закрыл склад, пропустив в петли вместо замка кусок арматуры, который при помощи экзоскелета скрутил на пару витков. Теперь никакой зверь до тел не доберется. Машину оставил на месте, решив, что за ночь с ней ничего страшного не случится, только забрал два рюкзака, лежавших в багажном отсеке.
Позаботившись таким образом о трофеях и павших в битве, я запер пакгауз изнутри на массивный стальной засов и пошел готовиться к ночевке, заодно озаботившись ужином. Закончив возиться с костром, собственно, и предался размышлениям, сопровождающимся созерцанием пламени.
За спиной заворочался один из пленников. Обернувшись на шум, я понял, что потенциальный союзник пришел в себя. В неверном свете костра лицо его казалось смертельно бледным и осунувшимся, впечатление усугубляла клякса геля-антисептика на лбу. Наткнувшись на мой взгляд, он резко, как от удара, дернулся и глухо застонал. Ну да, когда человека бьют по голове тяжелыми тупыми предметами, к каковым, без всякого сомнения, можно отнести десантный шлем и рукоятку пистолета, возвращение сознания сопровождается весьма неприятными ощущениями.
— Сейчас развяжу, — произнес я, глядя пленнику в глаза. — Постарайся не делать резких движений.
Дотянувшись до кучи собственного снаряжения, я извлек из ножен на разгрузке нож и перерезал на руках и ногах парня пластиковый скотч, каковой использовал в качестве веревки. Надо сказать, что связывал чисто для проформы, учитывая его состояние и перспективы дальнейшего сотрудничества, а потому особо не злодействовал. 'Подранка' же упаковал со всем тщанием — руки стянуты скотчем за спиной, здоровая нога согнута в колене и задрана к поясу, и в таком виде примотана к рукам. И лежит он на животе в этаком натянутом состоянии, не в силах пошевелить конечностями. Простреленное бедро все-таки зафиксировал, чтоб не помер невзначай от болевого шока при попытке освободиться.
Освободив пленника, я вернулся на свое место, однако в огонь пялиться перестал — наблюдал за приходящим в себя парнем. Тот со стоном принял сидячее положение, поддерживая голову руками, и уставился на меня. Странно, обезболивающее не подействовало, что ли?
— Ну, давай знакомиться, потенциальный союзник! — обратился я к страждущему. — Поговорим? Или опять драться будешь?
— Поговорим, — нехотя буркнул тот.
— Тебя как звать-то?
— Сашка… Александр. Из Иволгиных… — неожиданно легко поддержал беседу паренек.
— Оп-па! Тезки, значит! — восхитился я совпадением. — А если официально — капитан-лейтенант Военно-Космического Флота Федерации Александр Тарасов. Прошу любить и жаловать.
— Как?!
Удивляются люди по-разному. Для кого-то вздернутая бровь и невнятное хмыканье является верхом эмоциональности, а кто-то застывает с отпавшей челюстью. В принципе, очень большую роль играет объект удивления — одно дело, если тебе сообщили какой-то любопытный факт, и совсем другое, если ты вдруг вляпался в кучу мерзости непонятного происхождения, причем в таком месте, где ее отродясь не бывало. Согласитесь, реакция будет абсолютно разная. В первом случае вы лишь усмехнетесь с иронией, а во втором как минимум ругнетесь матерно. А уж изумленное выражение физиономии врага, словившего
