получилось не очень, так как пленник испугался еще больше.
— Хорош, Жорж! Я тебя убивать не собираюсь! — и чтобы не кривить душой, добавил: — Сейчас, по крайней мере. Я федерал, один из подчиненных майора Шелеста. Вспоминай, вы на него заложников обменяли.
Дикий ужас в глазах бывшего главаря уступил место обычному страху, но трястись он не перестал.
— В-вы т-точ-чно м-меня н-не у-убьете? — проблеял он, попытавшись вжаться в диван.
— Не сцы, не убьем! — вклинился в разговор Федотов. — Раз выжил, то теперь до суда дотянешь.
— К-какого с-суда?
— Знамо какого — самого гуманного и справедливого! — хмыкнул я. — Еще раз повторяю, для тех, кто в танке — мы федералы. Самосуд устраивать не собираемся. Но если разговаривать с нами откажешься, тушку попортим основательно. Хоть и не до смерти. Будешь общаться? Кивни, если да.
Пленник судорожно закивал, еще не веря собственному счастью.
— Рука сильно болит? Может, еще обезболивающего вкатить?
— Н-не надо, — отказался бывший главарь. — Т-терпимо. Что вы хотели с-спросить?
К нему на глазах возвращалась способность трезво мыслить и связно выражаться. Крепкий, черт!
— Бомбу обезвредить можешь? — начал я с самого главного.
Недобиток вдруг запрокинул голову и нервно захохотал. Я задумчиво почесал затылок и вознамерился было вернуть пленника в чувство хорошей затрещиной, но тут он сам заткнулся, и через пару мгновений выдал:
— Нет никакой бомбы! Там просто куча 'симплекса' и термобарический выстрел от ЗРК. Лежат рядом, в целлофан завернутые.
— Что ж вы нам мозги пудрили! — вызверился я.
— Идиоты потому что!.. — невпопад отозвался бывший главарь. — На испуг вас взять хотели, думали, будем условия диктовать…
— Ага, — хмыкнул Федотов. — Только мы таких шуток не понимаем, сам убедился. Ручка-то не болит?
Пленник болезненно скривился, но оставил выпад без ответа.
— Знали бы заранее, вообще без разговоров вас тут всех положили бы, — угрюмо бросил я. — И майор бы жив остался. Так что за тобой должок, сученок. Нехилый такой должок.
— Я все скажу, все!!! — испуганно вжался в диван Жорж. — Я много знаю, я спецкурьером был!
— Нахера вы вообще сюда полезли… — я все никак не мог осознать, что плюгавый главарь нас провел. — Додумались, мля.
— Мы не по доброй воле! Только из необходимости. Когда вы базу на Птичьем разгромили и перехватили управление маяком, боссы наши струсили конкретно и свалили из Системы. У нас здесь всего четыре корабля было, все не поместились. Они собрали приближенных, разнесли маяк и ушли в прыжок. Это произошло часа через четыре после нападения на остров. А нас бросили. Что нам оставалось делать, я вас спрашиваю?!
— Угомонись уже, — осадил пленника сержант. — Могли просто сдаться. Нет, вас на геройство потянуло. Чего в Океанариум-то полезли?
— Решили, что сможем здесь спрятаться, — вздохнул Жорж. — Все-таки подводное поселение, с воздуха не сразу достанешь. Ресурсы, опять же. На побережье у нас шансов вообще не было.
— И правда идиоты, — скривился Федотов. — Тут населения под пятьдесят тысяч, вы как их всех собирались контролировать? Это если бы вас не прихлопнули через день-другой, на крайняк просто массой бы задавили.
— Мне другое интересно, — задумчиво произнес я. — Чего ваши боссы так перетрусили? Вы же вроде бот сбили, который на Локи пункт управления разнес. У вас господство в космосе было. Восстановили бы контроль над маяком, и вся недолга. Нет, с места сорвались, на 'подводников' напали…
— Донесение пришло от одного из агентов, — пояснил бывший главарь. — Флот с Бурной ушел в прыжок. Боссы наши обделались конкретно. Решили напоследок нагадить и свалить, пока не поздно. А мы остались.
— Да понял я уже, — отмахнулся я.
Выходит, засекли сигнал флотские. Так что не зря мы старались, все у нас получилось, хоть и не без потерь. Осталось только корабли дождаться.
— В общем, правильно Штурмин догадался — от безысходности эти гаврики в город полезли, — подвел я итог разговору. — Хотя понять не могу, каким нужно быть отморозком, чтобы такое учудить. Или вас как раз по такому принципу отсеяли?
— Скорее всего, — скуксился Жорж. — Осталось в основном пушечное мясо, тупые и быдловатые. И самые жестокие. Таких проще новых набрать на Гемини-3, чем отсюда вывозить.
— А ты, я гляжу, совсем не тупой. В эту гоп-компанию не вписываешься. Как умудрился к ним попасть?
— Отстал от босса по дурацкой случайности. А из-за одного человека отправку задерживать не стали. Вот и пришлось возглавить один из отрядов. Я, правда, предлагал в степь лететь и среди кочевников затеряться. С нашими силами можно было их к ногтю прижать. Только эти скоты не захотели — удобства им, видите ли, подавай! Пожрать послаще да поспать помягше. И чтоб бабы не совсем страшные были.
— Стадному инстинкту поддался, — заключил Федотов. — И поделом. Захватом заложников ты себе пожизненный срок обеспечил. И радуйся, что в Федерации мораторий на смертную казнь.
По лицу пленника можно было понять, что такая перспектива его вовсе не прельщает. Он уже полностью освоился со своим новым положением и пытался выжать из него максимум возможного. Знаю я таких типов — любой свой поступок оправдают, какую бы гнусность не совершили. Типа, а че такого-то? Заложников взяли? Так отпустили всех живыми. Угрожали бомбой? Так не взорвали же, чего теперь вспоминать? А ему жить хочется, и желательно на свободе. С теми самыми удобствами и бабами (совсем страшных не предлагать). Еще чуть-чуть, и попытается с нами договориться.
— Мужики, а может, договоримся?
Ну, что я говорил?! Однако любопытно, что предложит.
— Не о чем нам с тобой договариваться, — отрезал Федотов. — Ты, сука, радуйся, что не пристрелили.
— Я же вам лично ничего плохого не сделал! — зачастил пленник. — Какое вам дело до каких-то дикарей? Вы же из Федерации, цивилизованные люди! Должны понимать свою выгоду. А я могу очень хорошую цену дать. Моя жизнь дорого стоит!
Хрясь! Кулак сержанта врезался в многострадальный нос бывшего главаря. Я даже среагировать не успел. А Федотов, не удовлетворившись одним ударом, сбросил пленника с дивана и принялся макать лицом в воду, приговаривая:
— Жизнь?! Дорого стоит?! Да твоя жизнь, сука, вообще ничего не стоит! Капитан обещал тебя не убивать, а я ничего не обещал! Вот сейчас устрою тебе попытку бегства, и грохну с превеликим удовольствием!!!
— Марк! — я осторожно тронул сержанта за плечо. — Хорош, возьми себя в руки!
Федотов опомнился и отпустил Жоржа. Тот сжался около дивана и принялся с хрипом хватать ртом воздух, то и дело отплевываясь. Сержант напоследок зло пнул его в голень и уселся в кресло напротив. Уставился невидящим взглядом в какую-то точку на стене, и глухо заговорил:
— Всю свою сознательную жизнь я посвятил философии. Изучал труды великих предшественников, от Античности до Новейшего Времени. Все пытался понять, что такое смерть. Чем она так отвратительна? И одновременно притягательна — вот ведь парадокс! Несколько лет ходил по краю, искал с ней встречи. Докторскую хотел написать, дурак. Но сегодня я вдруг понял — все мои поиски, все исследования напрасны. Я совершил всего одну маленькую ошибку — неправильно сформулировал проблему. Кому интересна смерть, эта нищенка в черном балахоне и с косой в костлявых руках? Она довольствуется жалкими остатками на пиршестве жизни. Отбирает у нее всего лишь последнее мгновение. Какой бы короткой не была жизнь, она длится на много порядков дольше, чем смерть. Никто не знает, что ждет нас
