— Давай, заканчивать споры, скажи своим, чтоб выходили — повоевали и хватит — работать надо — примирительно назидательным тоном сказал белобрысый и попытался похлопать Кайло по плечу. Тот дернулся в сторону — было видно, что начинает закипать:
— Так, даю Вам полчаса и чтоб здесь никого не было. А после оплаты всей суммы — пожалуйста, приходите и владейте.
— А если нет, то что?
Кайло смерил Тихоновича презрительным взглядом, сочно плюнул, развернулся и пошагал к дверям в контору. В окне показался капитан Сидорчук:
— Мы будем увозить раненного. Если хоть одна тварь сунется к дверям — пристрелим, у нас есть карабины. — Он нагнулся и поднял в каждой руке по ружью.
Переговоры в течении дня несколько раз начинались и сходили на нет. Дмитрию удалось наконец удалось дозвониться до губернатора. Тот не выслушав, зарядил монолог: «Пусть работают, раз выиграли аукцион. Люди и так столько без работы просидели. Городская стройка не должна простаивать. А не заплатят через месяц — тогда и будем разбираться. Нардеп Волжанский лично у меня был и ручался, что они рассчитаются вовремя».
К вечеру ворота заварили и поставили на место. Редутовцы в здании оказались заблокированными. «Лесники» числом около ста рассредоточились по территории. Завтра «Стройблок» объявил рабочий день. Богдану позвонили несколько человек из старых работников и сообщили, что их назавтра на 8-00 вызвали на работу. Что они будут делать без электричества — не понятно. Максимум — наймут телевизионщиков и сделают сюжет о том, как плохие дяди не дают хорошим работать, а от этого страдают всякие там многодетные семьи, которые не получат вовремя свои квартиры.
То, что произошло на заводе следующей ночью в милицейских сводках значилось как массовые беспорядки. Хотя порядок и слаженность в действиях, во всяком случае со стороны крепаков, были идеальные. В планировании операции принимал участие прилетевший из Киева спец по подобным массовкам, куратор Дмитрий, два руководителя подразделений из Запорожского филиала «Редута» и Батула.
К часу ночи посадка, разделяющяя дорогу от завода к трассе была наполнена сотнями мужиков. Богдан приехал, когда уже вновь прибываюшим раздавали каски и ярко кумачовые повязки с фосфорицирующим покрытием, отдельно получали штыковые лопаты и арматурные пруты. Балка наполнялась людьми как река в половодье. Люди строились, получали необходимые инструкции и ведомые своими начальниками выходили к заводу, образовывая сплошное кольцо метрах в тридцати от забора. Там царило полное молчание. Только приглушенные крики доносились из-за ограждения — там, видать, начинали беспокоиться.
Наконец к воротам подошел кряжестый бригадирского вида дядька поднес к губам рупор:
— Внимание. Мы рабочие этого предприятия. Нас больше тысячи человек и будет ещё больше. Мы будем биться насмерть. Мы хотим работать. Нам нечем кормить семьи! Нам нечего жрать! Уважаемые господа охранники, против вас лично мы ничего не имеем. Вряд ли в Вашем контракте есть пункт про бой с озверевшими голодными работягами. Открывайте ворота и выходите по одному. Мы даем вам десять минут. (Когда планировалась операция, было принято решение выступить под флагом местных рабочих, гоблины не отличат этих ребят из Запорожья и Кривого рога от работавших на «Бастионе». И чтобы там не говорили командиры этим бритоголовым, намного страшнее столкнуться с отчаявшимися пролетариями, чем с такими же как они, сытыми наёмниками).
Толпа, окружавшая завод, расступилась, и ровно вдоль дороги, ведущей на трассу, образовался живой коридор. Так, в ожидании и напряжении медленно текли минуты. Потом рык двигателя, скрип, крики и страшной силы удар по воротам. Богдан знал, что там, внутри административного корпуса редутовцы заблаговременно открыли смазанные засовы гаража, выставили вперед как таран стрелу манипулятора на Камазе и ровно в 2-15 огромная машина, как раненый дикий кабан, вырвалась из гаража, за мгновение преодолела отделявшие от въезда пятнадцать метров, с ужасным скрежетом вынесла вместе с фрамугой и опорами въездные ворота и так же на полном ходу миновала расступившийся строй. Не помешкав и минуты, строй сомкнулся снова и попер в образовавшийся пролом. Передние ряды держали в руках детали опалубки, закрываясь ими как щитами.
«Бригадир» в каске крикчал в мегафон: «Кто поднимет вверх руки, того не тронем».
С той стороны истерично, наверно, нервы всё же сдавали:
— Стоять, быдло. Всех перестреляем.
Резиновые пули зашлепали по дереву и металлу опалубки. Дерущиеся сомкнулись. Мат, крики, удары. На крыше здания конторы появилось два редутовца с прожекторами, которые светили в самую гущу схватки. Видно было, что лесниковские боевики деморализованы. Кроме того, Богдан знал, из-за мощной глушилки у них не работала радиосвязь и мобильные телефоны… Комок людской массы откатывался вглубь территории, но видно было здесь и там: люди в камуфляже поднимали руки и сразу к ним подбегали двое в касках, пеленали за спиной руки, выводили из боя и ставили вдоль здания конторы на хорошо освещённое место. По плану, первыми якобы сдавшимися были переодетые в такой же как у врагов камуфляж крепаки — почему то всегда стесняются и жеманничают, ждут, чтоб кто-то сдался первым. Бой продолжался минут пятнадцать. Потом еще с час вылавливали запрятавшихся по разным углам боевиков. Связанных вывозили группами в разные места. Убошлось без трупов, хотя с десяток лесниковцев пришлось подкинуть к больнице. Своим помощь оказали на месте — дежурило две бригады врачей-травматологов.
Утром понаехало ментов — где они были вчера целый день? Опросили всех «редутовцев», но никто ничего не видел. Все с иголочки одетые, чистенькие, побритые (приехавшая утром свежая смена), в отутюженной до режущих стрелок форме.
— Мы ничего подозрительного не видели. Сменились в пять утра. Прибыли из Запорожья на автобусе. Ночь провели в пути.
— Начальство где?
— Начальство тоже в Запорожье. Там ведь головной офис.
К вечеру все разъехались. — Милиции тоже раздувать это не интересно, на сигнал отреагировали и хорош! Тем более что заявлений ни от кого не поступало, следовательно — пострадавших нет.
На этот раз Бастион отстояли. Богдан не спал вторые сутки, но был бодрый то ли от несчетных стаканов кофе, то ли от переживания происшедшего. Радость перемешивалась с грустью: а ведь могли же с самого начала вот так же стеною стать и не запустить вообще этих «лесников». И коллектив вроде бы был в «Бастионе» хороший, и Батула всем помогал как мог: матпомощь подкидывал, детей лечил, по путевкам ездили, а вот всё равно предали, всё равно значит зло какое то держали. Сколько времени прошло, а обида не уходила.
Глава 16
Бойцы «Редута» охраняли «Бастион». «Стройблок» по протоколу не платил. Тот самый пятый таинственный участник аукциона затеял судебный иск о признании результатов аукциона недействительными ввиду препятствий в осмотре объекта торгов. Якобы он за два дня до аукциона ездил на завод, и его туда не пустили. План «лесников» стал понятен — выиграть торги, купив имущество за любые деньги, а затем затеять судебный спор от лица некоего постороннего участника. Этот процесс будет оправданием неуплаты по результатам аукциона. Дескать, давайте получим сначала решение суда, а потом мы сразу всё и заплатим. По плану лесников этот процесс, затеянный от имени физического лица, проходит в районном суде общей юрисдикции, которому наплевать на Хозяйственный суд, и процедура банкротства должна быть приостановлена до завершения процесса, то есть, возможно, на годы. Но в эти годы завод должен был работать на Волжанского, а вот с захватом как раз промашка та и вышла.
Единственным разумным выходом была бы замена ликвидатора на лояльного. Промлестехника, как единственный кредитор в деле о банкротстве, несколько раз направляла протоколы заседаний комитета кредиторов, в которых было зафиксировано решение об отстранении Кайло от обязанностей ликвидатора. Однако, суд эти протоколы игнорировал, издав отдельное Определение о том, что требования
