и иудеи. Мы помним, какое участие принимали смирнские иудеи в осуждении св. Поликарпа. С тех пор прошло более семидесяти лет, но их ненависть к христианам не ослабела. С теми же яростными криками они требовали их отречения или казни. Некоторые христиане отрекались, – даже Смирнский епископ Евдемон согласился совершить жертвоприношение. В то время жил в Смирне пресвитер, по имени Пионий, всеми уважаемый за добродетели и кротость. Однажды, в тот самый день, когда совершалась память священномученика Поликарпа, Пионий получил извещение, что будет взят на суд. Помолившись, Пионий твердо решил не отступать от Господа и заранее надел себе на шею веревку, чтобы этим доказать свою готовность идти в тюрьму или на казнь. То же сделали христианин Асклепиад и женщина по имени Савина. Все они вместе спокойно ожидали своей участи. К ним подошел один из главных служителей языческого храма, Полемон, и говорит им:
– Разве вы не слышали, что царь повелел всем христианам поклониться богам?
– Мы знаем закон Бога, – отвечал Пионий. – Он повелевает нам поклоняться Ему одному.
– Ну, так ступайте на площадь, – сказал Полемон, – сами увидите. Там вас заставят покориться.
– Мы покорны Богу истинному, – сказали Асклепиад и Савина.
Христиане встали и молча пошли за Полемоном. На площади ждала большая толпа. Язычники и иудеи с яростными криками требовали, чтобы христиан предали казни или заставили отречься от Христа. Многие приступили к Пионию и уговаривали его спастись отречением; даже из язычников и иудеев многие любили его за его кротость.
Пионий не обратил внимания на увещания, а стал говорить всему народу:
– Вы, жители Смирны, вы, которые гордитесь красотою города вашего и славою певца вашего Гомера[114], и вы, иудеи,
дайте мне сказать вам несколько слов. Когда кто из наших отрекается от веры и из страха смерти соглашается совершить жертвоприношение, то вы радуетесь и осмеиваете его. А разве смеха достоин тот, кто совершил такой тяжкий грех? Вам, эллинам, следовало бы вспомнить слова вашего певца, который говорит, что не хорошо радоваться гибели человека. А вы, иудеи, вспомните слова Моисея:
Затем Пионий стал укорять иудеев за их неверность Богу. Напомнив им частый ропот, их нарушения закона, он сказал, что близок день, когда каждый будет судим по делам своим. Он упомянул и о тех справедливых карах, которые они уже навлекли на себя непокорностью Богу. Иудеи были пристыжены его строгими словами. В некоторых из них пробудилось раскаяние. «Поверь, Пионий,– сказали они, – мы любим тебя за твою кротость и мудрость и желали бы спасти тебя от смерти, ибо воистину прекрасна жизнь».
– Да, – сказал Пионий, – жизнь прекрасна, но жизнь вечная несравненно прекраснее земной жизни, и свет незримый светлее солнца. Никто из нас не осуждает Божия творения: но есть мир невидимый, который несравненно прекраснее всего видимого.
Язычники тоже стали убеждать Пиония, но он остался тверд.
– Итак, ты решительно отказываешься? – спросил Полемон.
– Я только бы желал убедить вас сделаться христианами, – отвечал Пионий. Некоторые засмеялись и сказали: «Нам вовсе не хочется умереть в огне».
– Это, однако же, лучше, чем по смерти гореть в огне неугасаемом, – сказал Пионий.
Затем судья начал допрашивать христиан, записал их имена и ответы и велел отвести их в темницу. Толпа шла за ними. Одни бранили их, другие высмеивали. Кто-то, указав на Асклепиада, сказал: «Вот этот принесет жертву».
– Неправда, – отвечал Пионий, – никто из нас не принесет жертвы идолам.
– А многие из ваших, однако же, принесли, – сказал один язычник и начал называть имена отрекшихся.
– У каждого своя воля, – отвечал спокойно Пионий, – мы не отречемся.
Толпа была в такой ярости, что воины с трудом оградили от нее узников и довели их до темницы. Там было еще несколько христиан, оставшихся верными Богу; они спокойно ожидали смерти. Некоторые язычники приходили навестить узников и удивлялись их спокойному и даже радостному расположению духа. Пришли тоже некоторые из тех несчастных, которые из страха отреклись от веры. Жаль было на них смотреть: они плакали, мучимые совестью. Пионий плакал вместе с ними об их преступлении и старался пробудить в них раскаяние и внушить им твердость. Сердце его разрывалось при мысли, что христиане, за которых умер Христос, которым Он обещал блага небесные и жизнь вечную, отреклись от Него из страха смерти и из любви к земным благам. Он увещевал их, напоминая им и благость, и силу Господа. «Вы тяжко согрешили, – говорил он им, – но покайтесь искренно, обратитесь к Богу всем сердцем; Он милостив и прощает искренно кающимся. Он примет вас радостно, как детей Своих».
Слова и слезы Пиония глубоко тронули несчастных. В них пробудилось раскаяние, и все отрекшиеся опять обратились к Богу.
Между тем язычники употребляли все усилия, чтобы заставить христиан отречься. Они часто приходили в темницу, убеждали христиан примером их епископа Евдемона, грозили им судом, мучениями. Раз они велели воинам вести их насильно в идольское капище. Христиане сопротивлялись и говорили: «Зачем нам идти, когда мы не хотим приносить жертвы?» Надели им на шею веревки и потащили их силой. Около капища Пионий бросился на землю, чтобы не идти дальше; воины взяли его на руки и внесли в капище. Здесь отрекшийся епископ совершал языческий обряд.
– Почему не хотите принести жертвы? – спросил идольский жрец.
– Потому что мы христиане.
Язычники стали смеяться над христианами, поклоняющимися распятому Богу, поносить Христа, насильно надели на головы христианам венки, какими язычники имели обычай украшаться во время жертвоприношения. Христиане сбросили их с себя, и язычники стали их бить. Кто-то из толпы сказал: «Надо их непременно принудить».
– Устыдитесь, поклонники ложных богов, – сказал Пионий, – повинуйтесь, по крайней мере, собственным вашим законам. Вы можете предать нас казни, но принуждать нас не имеете права.
Опять христиан отвели в темницу. Через несколько дней приехал анфипат (или главный судья). Он призвал Пиония, убеждал его отречься и велел мучить его. Пионий все перенес с твердостью. «Что ты так спешишь к смерти?» – спросил у него судья. «Не к смерти, – отвечал Пионий, – а к жизни вечной». Судья велел его распять на кресте и сжечь.
Когда привели его на место казни, он снял с себя одежду, лег на крест и протянул руки, чтобы их пригвоздили. Воин это сделал. Но и тут ему опять стали предлагать отречься: «Повинуйся, Пионий, мы вынем гвозди, и ты останешься жив». Пионий кротко взглянул на мучителей и сказал: «Уснуть хочу, чтобы проснуться в жизни вечной».
Крест подняли. К подножию положили дрова и хворост, зажгли огонь. Пламя вспыхнуло. Пионий, закрыв глаза, молился. «Он уже умер», – сказали некоторые. Но через некоторое время Пионий открыл глаза, взглянул на народ и сказал: «Господи, прими дух мой!» И – отдал душу Богу. Лицо его сияло радостью. Неизвестно, как скончались прочие христиане. Память Пиония чтится 11 марта.
В Пергаме престарелый епископ Карп, осужденный на казнь, восклицал среди мучений: «Вижу отверстые небеса и Господа моего во славе Своей!» Вместе с ним пострадали диакон Папила со своей сестрой Агафоникой и Агафопод, служитель Карпа. Память их 13 октября.
К проконсулу Оптиму привели купца, по имени Максим, который отказался отречься от своей веры. На вопрос проконсула о его звании он отвечал: «Я рожден свободным, но раб Иисуса Христа». – «То есть ты христианин?» – спросил проконсул. «Хотя только ученик, я все-таки христианин», – отвечал Максим. Его предали жестоким истязаниям. «Страдать за Христа – не страдание», – сказал мученик. Его добили камнями.
