Полная история Христианской Церкви

Афанасия вообще из Египта. Затем в Александрию беспрерывно шли новые распоряжения, одно другого строже. Велено было сжечь главную церковь в городе и предать Афанасия смерти, если его найдут. Христиане со слезами провожали любимого епископа. Он утешал их и говорил: «Не плачьте, это небольшое облако, оно скоро пройдет». На ладье поплыл великий пастырь по Нилу к Фиваиде. Воины, имевшие повеление убить его, последовали за ним. Они уже почти настигли его, как вдруг Афанасий велел повернуть лодку и плыть им навстречу. Воины, не ожидая этого, не узнали его. «Далеко ли Афанасий?» – спросили они. «Нагоните скоро, если поспешите», – отвечали им спутники епископа. Они продолжали плыть, а Афанасий вышел на берег и вновь нашел убежище у пустынных подвижников.

Стремясь как можно больше оскорбить христиан, Юлиан задумал восстановить Иерусалимский храм. Он надеялся этим нанести христианам чувствительный удар, доказав ложность пророчеств. Конечно, Юлиан, как ревностный язычник, не мог иметь сочувствия к иудеям, которые не скрывали своего презрения к многобожию. Но иудеи ненавидели христиан, и этого было достаточно, чтобы привлечь к ним милость императора. Он написал им письмо, в котором, выразив свое сочувствие к печальной участи иудеев, угнетенных будто бы христианами, предлагал им восстановить Иерусалимский храм и обещал свою помощь. «Когда же храм будет окончен, – писал он, – я сам с вами принесу в нем жертву Господу Саваофу в благодарность за торжество над христианами». Иудеи приняли это предложение с восторгом. Восстановление храма было любимой мечтой несчастного народа: с восстановлением древней святыни связывали они надежды на величие и славу. Иудеи вновь стали мечтать о независимости и толпами поспешили в Иерусалим. Там они действительно получили от Юлиана щедрое пособие и нашли царского сановника, которому было поручено надзирать за работами и оказывать иудеям всякую помощь. Уверенные в покровительстве царя, иудеи стали везде наносить оскорбления христианам: во многих городах предавали их истязаниям, везде безнаказанно ругались над их верой. В Иерусалиме положение христиан сделалось крайне тяжелым. Святой епископ Кирилл[155] ободрял свою паству, потому что был твердо уверен, что храм не возобновится, а Господь Сам поможет служителям Своим.

Между тем приступили к восстановительным работам. Иудеи с восторгом принялись за священный для них труд; всякий хотел принять в нем участие, всякий жертвовал, чем мог. Орудия для работы отделывались золотом и серебром. Женщины отдавали свои дорогие украшения, в полах богатой одежды носили камни, землю копали серебряными лопатами. Но едва успели расчистить место и приготовить материал для постройки, как страшное землетрясение с бурей и вихрем разметало все заготовленное и множество работников было задавлено обломками и камнями. Работу на время оставили. Когда же опять приступили к делу, случилось новое землетрясение, страшнее первого.

На этот раз остатки еще уцелевшего основания были вырваны из земли, орудия разнесены вихрем, пламя, вырываясь клубами из земли, опалило работников и оставило на телах и одеждах изображение креста. Ужас объял иудеев. Они убедились, что Сам Бог против них; многие уверовали и крестились. Юлиана известили о случившемся. Он рассердился, запретил упоминать об этом событии как о чем-то необыкновенном и изгнал епископа Кирилла.

Кирилл, епископ Иерусалимский (315–386), епископ с 351 г. Трижды свергался со своей кафедры арианами. Блаженный Иероним и некоторые другие отцы, однако, считали его арианином, на том основании что посвящение в епископы он получил от арианина Акакия и затем долгое время дружил с полуарианами. Святой Кирилл, действительно, не употреблял в своих сочинениях слово «Единосущный», хотя присутствовал на II Вселенском Соборе в качестве православного епископа, «подвизавшегося против ариан», и принял Никейский Символ. Известен благодаря своим катехизическим трудам: огласительным и тайноводственным поучениям, имеющим большое значение для истории христианских догматов, Таинств и обрядов.

Не удались действия Юлиана в пользу язычества в Антиохии. В предместьях Антиохии, Дафне, стоял великолепный храм, посвященный Аполлону. Кумир Аполлона славился издавна, и толпы поклонников, бывало, посещали капище, в котором совершались богатые жертвоприношения. Но теперь все изменилось. Капище стояло пустым. В предместье была незадолго до того выстроена церковь, в которой покоились тела священномученика Вавилы и трех отроков, пострадавших с ним при Декии. Вокруг церкви возникло христианское кладбище, и христиане приходили молиться на том месте, где прежде совершались языческие обряды. Юлиан, собираясь в поход против персов, прибыл в Антиохию и захотел вопросить идола. Он надеялся найти в капище прежнее великолепие и толпы поклонников с богатыми приношениями, но, к великому своему удивлению, нашел там только одного жреца, который от себя принес гуся в жертву языческому богу. Он стал вопрошать идола, но Аполлон не дал ответа. «Что это значит?» – спросил разгневанный Юлиан. Жрец приписал неудачу соседству мощей святого Вавилы. Юлиан велел удалить их. Все антиохийские христиане прибыли в Дафну и торжественно перенесли мощи в соборный храм, воспевая громогласно: Велик Господь и достославен паче всех богов: все идоле народов ничто; Господь же сотворил Небеса… Небеса возвещают правду Его, и все народы– видят славу Его. Да постыдятся все служащие истуканам, хвалящиеся ничтожными идолами! (ср.: Пс. 95, 4–5; 96, 6–7). Это возмутило Юлиана, тут же давшего распоряжение мучить христиан. В то же время он повелел отделать заново и с большим великолепием капище Аполлона, а сам был намерен торжественно открыть его. Но вдруг, в ночь на тот день, капище сгорело до основания! Обвинили христиан и многих казнили, хотя соседние поселяне утверждали, что огонь с неба упал на капище. Святой епископ Мелетий сопровождал осужденных на место казни, молясь с ними, за что был сразу изгнан. Христианские церкви вновь грабились, язычники ругались над христианами и совершали всякие злодейства. Но небесное правосудие скоро настигло гонителей. Дядя Юлиана, отступник, как и он, был одним из самых жестоких врагов христиан. Он тешился их страданиями, нагло ругался над святыней храмов. Вдруг страшная, внезапная болезнь поразила его и некоторых его товарищей, и все они скончались в ужасных мучениях. Но и это не вразумило Юлиана. Гонение распространилось по всей Сирии. Юлиан письменно восхвалял усердие язычников, когда они жгли церкви и разоряли христианские кладбища, и в своих сочинениях старался опровергать и высмеивать христианскую веру.

Царь жил в Антиохии довольно долго, но не сумел завоевать расположение даже язычников. Они любили увеселения и были недовольны тем, что Юлиан чуждался их, но принимал участие в самых нелепых обрядах, которым и язычники перестали верить[156]. Они громко высмеивали его суеверие, грубое обхождение, самую наружность его, небрежность, доходившую до неопрятности, хотя этой небрежностью Юлиан думал доказать свое презрение к роскоши.

Недовольный и раздраженный своим пребыванием в Антиохии, Юлиан двинулся в поход со значительными силами. На пути он посещал знаменитые языческие капища, усердно совершал жертвоприношения и вопрошал идолов, давал щедрые пособия на возобновление разрушенных языческих храмов, обещая открыть их с торжественностью на обратном пути. Но Юлиану не суждено было возвратиться. Ободренный первыми успехами против персов, которые его просто заманивали в глубь страны, он зашел далеко за Евфрат, сжег за собой флот, но был смертельно ранен в сражении неприятельской стрелой. Чувствуя, что смерть близка, он в ярости схватил в горсть запекшуюся кровь, текущую из раны, и, бросив ее в воздух, воскликнул: «Ты победил, Галилеянин!» Так бесславно закончил Юлиан свою жизнь.

Войска, оставшиеся без начальника, поспешили избрать императора. У Юлиана не было детей, и царствующая династия пресеклась. Единодушно избрали Иовиана[157] , христианина, пользовавшегося всеобщим уважением. «Я не хочу начальствовать над язычниками», – сказал Иовиан войскам, избравшим его. «Не язычниками будешь ты предводительствовать, а христианами, – воскликнули воины, – краткое царствование Юлиана не изгладило из наших сердец истинной веры и поучений Великого Константина», – и они тотчас же водрузили крест над воинским знаменем.

Не скоро дошла в Константинополь весть о кончине Юлиана в отдаленной стране. Но это событие было открыто некоторым святым мужам чудесным образом. Отшельник Юлиан Савас известил своих учеников о смерти царя в самый час его кончины. В Александрии знаменитый христианский ученый, Дидим Слепец[158], во время молитвы ночью услышал слова: «Сегодня не стало Юлиана; извести об этом Афанасия».