Во время одной из боевых операций погиб второй секретарь Заонежского подпольного райкома Тойво Куйвонен. Он и его товарищи, окруженные со всех сторон, дрались до последнего, но не сдались врагу.
Умерли в преклонных годах Епифанов, Самойлов, Сергин. Тяжелая болезнь унесла Николая Филатова.
А вот Васильев, — помните радиста Васильева, — он и сейчас в железной когорте чекистов. В Карелии живет Романов, участвовавший вместе с Орловым в отважном рейде в Ламбасручей. Радистка Мария Деллер работает в петрозаводском финотделе, а ее подруга Лариса Карачева (Богданова) заведует столовой. Если доведется вам побывать в нашем городе, Петрозаводске, загляните сюда: от гостиницы «Северная» до этой столовой рукой подать.
Родина высоко оценила подвиги тех, о ком мы поведали здесь. Многие из них были награждены орденами и медалями.
Когда страна отмечала двадцатилетие великой победы, среди тысяч имен, вырванных из небытия, было три имени героев этой повести. Орденами Отечественной войны посмертно награждены: карельский молодогвардеец Александр Ржанский, Петр Захарович Сюкалин, Семен Степанович Чесноков. Сыновьям Сюкалина и Чеснокова Родина вручила эти ордена.
Во время этой поездки Орлов встретился с некоторыми из тех, с кем его свела война. Первая такая встреча состоялась в деревне Воробьи. Здесь ему сказали:
— А знаете, Алексей Михайлович, тут ваш добрый знакомый есть.
— Кто?
— Качанов.
— Степан Иванович?
— Он самый.
И вот уже Орлов крепко жмет руки супругам Качановым. На столе появляется обильная деревенская закуска, графинчик с водкой. Разговор идет о тех днях, когда Епифанов и Качанов оказывали неоценимую помощь нашим разведчикам. А ведь как иногда получается: тогда каждый из них считал другого не достойным доверия.
— Время было сложное, — замечает Алексей Михайлович. — Ошевнев в старостах ходил, а сестра его всю войну в партизанском отряде провела.
На совхозном газике поехал Орлов в Ламбасручей, где когда-то была резиденция «барина» Пернанена. Сейчас в этом большом, разросшемся поселке размещается лесопункт Петрозаводского леспромхоза.
Километрах в трех от Ламбасручья увидел женщину. Она стояла у обочины дороги, подняв руку. Екатерина Федоровна Мамонтова, дочь старика-смолокура, который провел разведчиков к штабу, хорошо помнила ту ночь, когда Орлов и его группа громили здесь оккупантов.
Без труда нашел Орлов тот дом, в котором тогда размещался белофинский штаб. Нынешние жильцы показывали угол, где разорвалась когда-то противотанковая граната. А в той комнате, где разведчики застали Пернанена, до сих пор в потолке заметны следы пуль…
В Ламбасручье многое удерживало Орлова, но еще больше хотелось ему попасть в Мунозеро, где разведчики провели не один месяц. Добраться туда, правда, было нелегко.
Как раз в это время за почтой с Черкасского мастерского участка приехал Владимир Ефимович Логинов. От него-то и узнал Орлов, что Надежда Ивановна Синявина, невестка Дмитрия Гавриловича Самойлова, та, которую Маша обучала искусству радиосвязи, сейчас живет в поселке Черкасы. В Мунозеро приезжает на лето, размещается в самойловском доме. А сергинский пустует.
— Впрочем, дочка Николая Степановича иногда наведывается сюда, — сказал Логинов.
И вот машина подошла к небольшому дому в Черкасах. На крыльце стояла женщина, невысокая, средних лет. Она бросила на приезжего довольно равнодушный взгляд. А Орлов подошел к ней ближе, пригляделся и тихо сказал:
— Никак Надежда…
Женщина вскинула глаза, и все лицо ее вдруг озарилось каким-то внутренним светом.
— Яша! — громко сказала она. — Ты? — И шагнула к Орлову.
Воспоминаниям не было конца. Потом успевший отдохнуть Логинов повез Алексея Михайловича на санях в Мунозеро. Километра три продвигались по накатанной дороге, а затем по едва заметной тропе, окруженной сказочным зимним лесом.
Дом Сергина снаружи почти не изменился. Иное дело внутри: все-таки никто не живет здесь постоянно. Вот комнатка, где так долго скрывались Орлов и его товарищи. Здесь, сжимая оружие, они готовились к смертельной схватке с карателями. Здесь Орлов ожидал вестей от старика Самойлова, ушедшего подрывать вражескую казарму. Отсюда уходили в эфир позывные партизанской радиостанции.
Возвратившись в Великую Губу и переночевав там, Орлов на попутной машине выехал в Медвежьегорск. Там у него была запланирована очень важная встреча. В райотделе милиции работает Степан Егорович Гайдин. Старый боевой товарищ. Это с ним ходил Орлов в разведку на лыжах, прыгал с парашютом, участвовал в том походе, когда в Заонежье вел свою работу подпольный райком партии. Такое не забывается…
Гайдин, невысокий, подтянутый, очень моложавый, еще раз во всех деталях рассказал Алексею Михайловичу о том, как он, Куйвонен, Бородкин и Дарья Дудкова выбирались из Заонежья. Сквозь сто смертей прошли…
— А моего отца после нашего ухода знаешь кто допрашивал?
— Нет.
— Зайков. В финскую контрразведку пристроился, подлец!
— А какова дальнейшая судьба Зайкова? — Этот вопрос задал один из сослуживцев Гайдина, молодой парень в новенькой милицейской форме.
— Незавидная судьба, — вступил в беседу Орлов. — Долгое время он был игрушкой в руках вражеской контрразведки, а потом вместе со своими хозяевами бежал в Финляндию. После войны был в числе возвращенных в СССР. Следственные органы искали его и нашли. Суд приговорил его к расстрелу. Еще бы: ведь скольких людей предал!
В тот же день Орлов возвратился в Петрозаводск. Это был совсем не тот город, каким увидел его Алексей Михайлович в июне 1944 года: красивый, преображенный!
— Еще с Дарьей Дудковой надо бы повидаться, — задумчиво сказал Алексей Михайлович жене. — Жаль, что не сделал остановки в Кондопоге. Она там председателем горсовета. Мэр города. Когда-то воевала с финнами. А сейчас, когда приезжают финские делегации, Дарья — самая гостеприимная хозяйка.
Вот и подошла к концу повесть о хороших и смелых людях, кого свела боевая судьба на островах Заонежья и кто скромно, без громких фраз, не ради славы делал то, что в масштабах страны теперь мы называем — подвиг народа.
Примечания
1
Стихи Александра Ржанского даются с некоторыми сокращениями.
