Когда приходил Витька, они, позанимавшись, обязательно играли в шахматы. Скоро они стали встречаться только для шахматной игры. Но, чтоб не подводить товарища, Саня аккуратно занимался химией и получал в классе твердые тройки.
С Зоей они по-честному каждый раз занимались. Саня все уже давно понимал и без нее, но отказываться от такой учительницы почему-то не хотелось. Сестре Ире Саня объяснил это тем, что, когда он приходил к Зое домой, Зоина мама обязательно угощала его конфетами. Ирка была большой сластеной и завидовала брату.
Как будто дела налаживались. Но вдруг Саня получил двойку по русскому диктанту. Обычно Саня писал диктанты без ошибок, а тут такой скандал!
На диктанте он, как всегда, сидел с Зоей, которая меньше четверки по русскому не получала. На всякий случай они заглядывали друг другу в тетрадки. Взаимное доверие и уважение привело к тому, что каждый позаимствовал у другого две ошибки. Саня к тому же по рассеянности сделал еще две, к счастью не замеченные Зоей, и получил пару. Татьяна Михайловна, увидев в дневнике двойку по русскому, так и ахнула. А Саня, заливаясь смехом, рассказал матери, как это получилось.
Дичков в школу не ходил, и Саня давно не видел его. Но некоторые ребята встречались с ним и обязательно рассказывали об этом Сане.
— Слышь, — сказал как-то Колька Мазин, — я Игоря видел. Говорит, что устраивается на работу, а учиться будет в вечерней школе.
— Ну и ладно! — буркнул Саня.
Однажды после перемены Зоя шепотом сообщила ему:
— Сейчас видела Дичкова. Он с каким-то моряком к директору пошел. Наверно, с отцом. Зачем? Неужели он опять к нам вернется? Но ведь ты не будешь с ним дружить?
Саня ничего ей не ответил. Чего Зойка в его дела вмешивается? Конечно, с Игорем дружба кончилась, и он не хочет о нем вспоминать.
Но вспомнить пришлось.
Глава XIV
Комсомольское собрание
Комсомольское собрание проходило в большом зале. Доклад — о роли комсомола в учебно- воспитательной работе школы — делала завуч школы Надежда Алексеевна. Она надела очки и, не глядя на ребят, монотонно начала читать заранее написанный доклад о достижениях школы в повышении успеваемости и недостатках в работе, поименно назвала многих отличников-комсомольцев, зачитала список тех, кто получил плохие отметки в прошлой четверти.
Все было правильно в этом докладе. Но то ли потому, что Надежда Алексеевна была плохим оратором, или потому, что в ее докладе не было того волнения; душевного горения, которое поневоле захватывает аудиторию, в зале, пока она говорила, стоял сплошной гул.
Председатель собрания несколько раз звонил и призывал к порядку.
Идя на собрание, Саня боялся, знал, что его назовут в числе неуспевающих. Но в перечне, который привела Надежда Алексеевна, он сам еле уловил свою фамилию.
Вслед за завучем выступил комсорг девятого «А» Миша Фролов. Мишу собрание охотно слушало. Он рассказывал, как в их классе организована помощь отстающим. К больным ходят домой, ленивых оставляют в классе. Очень интересную стенгазету выпускают. Мишка продекламировал сатирические стихи, которые сочинили ребята их класса о двоечниках. Все в зале смеялись и потом аплодировали Мишке. «Вот кому надо быть секретарем комитета комсомола», — подумал Саня о своем друге.
Потом слова попросил Сергей Владимирович. Пока он шел к трибуне, в зале установилась полная тишина.
Сергей Владимирович серьезно и искренне заявил, что без комсомольцев, без них, сидящих в зале, силами одних учителей, нельзя выполнить великие задачи коммунистического воспитания.
Сергей Владимирович говорил четко, лаконично, неторопливо, как будто диктовал, и все сказанное им становилось значительным и важным. Некоторые факты и цифры, которые привела Надежда Алексеевна, он повторил и дал им такую оценку и такое значительное толкование, что всем стало неловко, почему плохо слушали доклад.
Ребята знали, что в вуз поступить нелегко. Но Сергей Владимирович сказал им, что с каждым годом будет трудней и трудней. Оканчивающих десятилетку во много раз больше, чем могут принять вузы. И тем, кто захочет получить высшее образование, надо учиться отлично, чтобы стать победителем на серьезном конкурсе. Да что там вуз! Уровень техники теперь такой, что без серьезных знаний нельзя стать квалифицированным рабочим. Пришел век автоматики, и надо уметь управлять сложными машинами. Управлять машинами не значит сидеть в кресле и нажимать кнопочки, как думают многие ребята. Надо понимать работу каждого винтика машин, разбираться в схеме автомата. А для этого нужно крепкое среднее образование, без которого невозможна специальная подготовка.
Под конец Сергей Владимирович сказал:
— Сегодня у нас стоит вопрос не только об учебной работе, но и о воспитательной. Все ли у нас в порядке? Не слишком ли мы успокоились, убаюкивая себя тем, что каждый хочет быть строителем коммунизма? Мы часто говорим отдельно об учебной работе, отдельно о воспитательной. Пятерки и двойки, работа в мастерских — это учебные дела. А беседы, стенгазеты, экскурсии, вечера — это воспитательная. А ведь обычно это неразделимо. Конечно, иногда школьник отстает в учебе по болезни или по каким-то особым семейным обстоятельствам. Но ведь чаще всего двойки появляются там, где хозяйничает над человеком матушка-лень. Ведь правда? И в таком случае, чем хуже учится человек, тем хуже и его поведение — недоразумения с учителями, дерзости и скандалы с родителями. А когда мы на все это не обращаем достаточного внимания, вовремя не помогаем человеку, то он совсем с пути сбивается. Вот послушайте такую историю. Этой осенью в девятом «Б» появился новый ученик, Игорь Дичков. Учился плохо, пропускал занятия, а никто по-серьезному не вник в это дело — ни мы, учителя, ни комсомольцы, ни одноклассники. Оказалось, что парень с серьезной червоточиной. Всё, чем живем мы, грешные, всё, что увлекает вас, советских ребят, Игорю Дичкову казалось скучным и неинтересным. Он все критиковал и высмеивал. А чем сам занимался? Бездельничал, развлекался хулиганскими проделками и делал множество попыток завязать знакомство с иностранцами, приставал к ним, льстил, восхищался всем, что им принадлежало. С одним иностранцем он завязал знакомство, несколько раз встречался и получил в качестве «сувениров» галстук, носки, жевательную резинку и какие-то еще мелочи. Потом он узнал телефон одного посольства, звонил туда, вызывал на свидания и выпрашивал «сувениры».
У Сани так стучало сердце, что он боялся, как бы в притихшем зале этот стук не услышали сидящие с ним ребята. Какой ужас, какой позор! И какой он олух, разиня, ничего то он не видел и не понимал! Отыскал себе «дружка», нечего сказать!
Сергей Владимирович продолжал:
— Дичков недолго учился в нашей школе. Но разве это нас оправдывает? Нисколько! Проглядели мы его. А ведь Дичков пытался втянуть в свои авантюры хороших ребят. К чести их будь сказано, они не поддались.
В зале поднялся гул, шум, раздались возмущенные голоса. Сергей Владимирович поднял руку, призывая к порядку.
— Я слышу вопрос из зала: здесь ли Дичков? Нет. Дичков уехал из Москвы к отцу, который с семьей не жил, но теперь вынужден был взять к себе сына. Дело в том, что на днях умерла мать Дичкова. И кто знает, будь Дичков хорошим сыном, может, она и пожила бы еще. Может, огорчения ускорили развязку… Я заканчиваю. Думаю, что Дичков получил тяжелый урок, и надеюсь, он сделает для себя выводы. Но пусть эта история будет уроком всем нам. Надо вовремя оберегать друг друга от ошибок.
После Сергея Владимировича многие ребята подняли руку, желая выступить. И те, кому дали слово, находили яркие и точные слова, чтоб передать свое отношение к поступкам Дичкова. Они строго судили его, строже, чем Сергей Владимирович. Они обвиняли Дичкова, но при этом они безжалостно критиковали
