липкий снег. На антенне соседнего дома уселись взъерошенные озябшие воробьи.
Ночью, когда Саня принял твердое решение начать хорошую, складную жизнь, ему казалось, что это легко осуществить. А утром он проснулся вялый, усталый, ко всему безразличный. Не хотелось идти в школу, не хотелось ни с кем разговаривать. В голове какая-то каша. Таким он просидел все уроки. Хорошо, что его не спросили ни по одному предмету. Иначе он нахватал бы новых двоек.
А тут еще педсовет! Ну что им надо? Написал же Саня объяснение директору и обещал, что будет учиться. Чего еще надо! Начнут снова читать нотации и стыдить. Они даже не знают, что сейчас его мучает. А вдруг Клавдия Ивановна расскажет про жевательную резинку? Все равно Саня ничего им не скажет. Пусть что хотят с ним, то и делают.
Игорь не пришел, и Саня этим даже доволен. Может, вообще его не вызовут? Почему он один должен за все отвечать?
Услышав шаги, Саня вздрогнул и оглянулся. Стараясь ступать неслышно, к нему шли Зоя и Аркаша. Саня невольно нахмурился — никого он не хочет видеть!
Показывая на дверь кабинета, Аркаша спросил:
— Еще не вызывали?
Саня отрицательно мотнул головой. Зоя сказала:
— Они, наверное, сначала о всяких главных делах, потом уж Саньку.
— А где моряк с разбитого корабля? — спросил Аркаша Зою. — Сбежал, как крыса корабельная?
Зоя ответила:
— Очень нужно ему приходить на педсовет! Он сказал Надьке, что не будет у нас учиться.
Саня молчал, как будто разговор совсем его не касался. И тогда Зоя спросила его напрямик:
— Нам с Аркашей побыть с тобой? Может, тебе одному скучно? Или хочешь, чтоб мы ушли?
— Да, — выдавил из себя Саня.
Зоя толкнула Аркашу:
— Пойдем.
Они ушли, но тут же с другого конца показался Игорь. На уроках не был, а на педсовет пришел?
Игорь подошел к Сане:
— Здорово!
— Здравствуй.
— Ну как, приготовился к допросу?
— А чего мне говорить, — хмуро ответил Саня. — Мне нечего говорить.
— Ну и правильно! — обрадованно и ласково сказал Игорь. — Ты им ничего и не рассказывай. Ходили, мол, гуляли по улицам, и все. А то и меня и себя подведешь. Ты насчет американской резинки и книжечки не беспокойся. Это мне один моряк подарил. Друг мой. Он в заграничном плаванье был. Такие интересные вещи рассказывает! Я тебя когда-нибудь с ним познакомлю. Ладно?
Впервые, слушая Игоря, Саня не верил ни одному его слову. Никакого знакомого моряка у Игоря, конечно, нет. Выдумки! Он ходил на свидание к тому иностранцу и от него получил подарки…
Не дождавшись ответа от Сани, Игорь продолжал:
— А чего Аркашка Иванов ко мне прицепился с этой резинкой? Ответь да расскажи! Подумаешь, я перед ним должен отчитываться! Я не посмотрю, что он боксер. Проучу его так, что всю жизнь будет помнить.
С опасением поглядывая на дверь кабинета и снова не дождавшись ответа от Сани, Игорь заключил:
— Я на педсовет не ходок! Но смотри и ты — не трепли языком!
И, снова поглядывая на дверь директорского кабинета, быстро зашагал к выходу.
Это уже угроза ему, Сане. Это что же, Игорь думает, что он трус? Запугивает? Зачем Игорь приходил сюда? Побоялся, что Саня все расскажет, и решил припугнуть! А что Игорь ему сделает? Изобьет? Пусть только попробует!..
Саня вспоминает Аркашку и улыбается. Попробуй Игорь с ним сразиться! Тот его сразу на обе лопатки положит. С Аркашкой надо теперь вместе из школы ходить.
Ну что они там так долго заседают? Скорей бы уж! Сане почему-то стало холодно. Он устал. Хотелось лечь или хотя бы сесть. Почему в коридорах нет скамеек?
Странно! У человека большие неприятности, а он думает о каких-то скамейках. Как во сне.
Когда открылась дверь кабинета директора, Саня сильно вздрогнул и оглянулся. Это была мать. Татьяна Михайловна подошла к нему и сказала:
— Пойдем, сынок, домой. Отложили до следующего педсовета.
Сказала ласково, нежно, как будто никогда между ними не было неприятностей. И Саня вдруг почувствовал, что вот-вот заплачет. Отчего это?
Они направились к лестнице, но дверь кабинета снова открылась, и вышел Сергей Владимирович.
— Рябинин! Подожди минутку. Вы, мамаша, — сказал он Татьяне Михайловне, — идите. Он скоро придет домой. — И, поглядев на Саню, сказал: — Пойдем, ну хотя бы в этот класс. Поговорим.
Как это случилось — Саня потом сам удивлялся, — но он все рассказал Сергею Владимировичу. И не настаивал тот, не выпытывал, не стыдил. Начал с ним разговаривать запросто, как равный, как человек, который по-настоящему огорчен неприятностями друга. И Саня все ему рассказал, все, что его мучило и угнетало последнее время: как они проводили время с Игорем, как обманывали учителей и домашних, как осматривали иностранные машины, рассказал о разговоре с иностранцем о сувенирах, рассказал, как и почему столкнулись на Садовой две машины. И, когда кончил говорить, вдруг почувствовал, как ему стало легко. Что будет дальше, он не знал, но все равно, хуже, чем было в эти дни, ему не будет.
Сергей Владимирович, глядя внимательно и по-доброму на Саню, спросил:
— Ты мне все откровенно рассказал? Ничего не скрыл? Ты ведь знаешь, я секретарь партийной организации школы. Могу я поручиться своей честью — партийной, советской, — что все было именно так?
— Можете. Все сказал.
И тут Саня вдруг заплакал. Об этом ему неловко даже вспоминать. Мужчина, взрослый человек, и вдруг заревел. Как мальчишка какой!
Сергей Владимирович обнял его:
— Ничего. Не волнуйся. Положись на меня. Теперь ко мне перешла твоя тяжесть. А я должен хорошо с ней справиться. Иди домой, Рябинин, и занимайся. Мать свою успокой. Хорошая она у тебя. Береги ее.
Когда Саня пришел домой, Татьяна Михайловна, посмотрев на его бледное лицо, покрасневшие глаза, поняла, что он находится в крайней степени напряжения. Она не стала ни о чем его спрашивать. А он сказал ей:
— Мамуля! Я не хочу есть. Я спать хочу. Только ты не думай, что я заболел. Это так…
Всего семь часов вечера, а Саня разделся, лег в постель, к стенке носом, и затих. Татьяна Михайловна погасила верхний свет, закрыла газетой настольную лампу и вышла из комнаты.
Кажется, беда уходит. Конечно, ничего, кроме хорошего, и не могло быть после разговора Сани с Сергеем Владимировичем. Замечательный человек! Да и все учителя отнеслись к ней участливо.
А где Ира? За это время мать все внимание отдала Сане. Как бы дочка не наделала каких-нибудь глупостей! Вон Нюра Фролова — росла тихой, скромной, а сейчас Анна Павловна извелась с ней. Гуляет допоздна, ничего не делает и на всякое замечание дерзостью отвечает. Где и когда прозевали человека?
Татьяна Михайловна сидит в кухне. Она не хочет входить в комнату, пусть Саня спит спокойно. Она дождется Иры. Если ее не предупредить, ворвется с шумом и разбудит брата.
Глава XIII
Выздоровление
