Она была в отчаянии и не могла притворяться.
— Мне нужна местная магистратура.
Три шага. Варианты выбора быстро заканчивались. У нее изменилось выражение лица.
— О, помогите мне!
— С удовольствием.
Я взял ситуацию в свои руки. Как только первый головорез сделал выпад, я быстро одной рукой оттолкнул девушку в сторону. Вблизи эти типы выглядели еще большими гигантами, а я на Форуме не мог рассчитывать на поддержку. Я опустил подошву сапога на грудь первого головореза, затем резко выпрямил колено и услышал хруст собственного сустава. Бык пошатнулся, завалился на своего приятеля, и они полетели спиной вперед, словно допустившие ошибку акробаты. Я стал судорожно оглядываться по сторонам, чтобы каким-то образом отвлечь внимание.
Ступени, как обычно, были заполнены прилавками спекулянтов, подпольно продающих свой товар. Я подумал, не сбросить ли мне на ступени несколько дынь, но разбить фрукты — значило снизить количество жизненных средств у того, кто их выращивает. Я сам страдал от скудости этого количества, поэтому решил остановиться на изящной медной посуде. Я задел прилавок плечом, и весь товар полетел наземь. Высокий крик продавца утонул под грохотом падающих больших плоских бутылей, кувшинов для умывания и чаш, которые полетели вниз по ступеням храма. За ними в отчаянии несся владелец и несколько добродетельных прохожих, которые явно надеялись отправиться домой с новой миленькой чашей для фруктов под мышкой.
Я схватил девушку и побежал вверх по ступеням храма. Не останавливаясь для восхищения величественной красотой Ионического портика, я протолкнул ее среди шести колонн, а затем внутрь здания. Она пискнула, я не снижал скорости. Внутри оказалось темно и достаточно прохладно, и мы поежились. Я вспотел. Это было очень старое здание, и запах оказался соответствующим. Наши быстрые шаги резко отдавались от древнего каменного пола.
— А мне позволено сюда заходить? — прошептала она.
— Постарайся выглядеть набожной. Другого пути все равно нет.
— Но мы не сможем выбраться!
Если вы что-то знаете о храмах, то поймете, что в них имеется единственный, впечатляющий вход в передней части. Если вы что-нибудь знаете о священниках, то обращали внимание на неприметную маленькую дверцу где-то в задней части, которую они обычно держат для себя. Служители храма Сатурна нас не разочаровали.
Я вывел девушку со стороны ипподрома, и мы направились на юг. Бедняжка выбралась с арены прямо в яму со львом. Я повел ее по темным переулкам, заставляя передвигаться ускоренным шагом, почти бегом, к знакомым местам.
— Где мы?
— Авентинский сектор, Тринадцатый квартал. К югу от Большого цирка, направляемся к Остийской дороге.
Это так же успокаивало, как улыбка акулы маленькую рыбешку. Мою спутницу определенно предупреждали о подобных местах. А если любившие ее старые няньки знали свое дело, то ее предупреждали и о типах вроде меня.
После того как мы перешли улицу Аврелия, я замедлил шаг во многом потому, что оказался в безопасной родной местности, но также и потому, что девушка от усталости еле стояла на ногах.
— Куда мы идем?
— Ко мне в контору.
Судя по виду, она испытала облегчение. Но ненадолго — моя контора, одновременно служившая и местом жительства, располагалась на шестом этаже неприятно сырого здания, в котором стены держались только благодаря скрепляющей их грязи и мертвым клопам. До того как кто-то из моих соседей смог оценить ее одежду, я повернул девушку с грунтовой дороги, для которой название дороги было слишком громким, а затем завел ее в прачечную Лении, предназначенную для низших классов.
Услышав голос Смаракта, моего домовладельца, мы резво выскочили назад, на улицу.
Глава 2
К счастью, он уходил. Я завел девушку в портик плетенщика корзин и наклонился к ней, пытаясь справиться со шнурками на левом сапоге.
— Кто это? — прошептала она.
— Кусок местных отбросов. — Я избавил ее от речи о владельцах недвижимости, которые являются истинными паразитами и обирают бедных, но смысл она уловила.
— Он — ваш домовладелец!
Умница.
— Он ушел? — спросил я.
Она кивнула.
— Пять или шесть тощих гладиаторов вместе с ним? — уточнил я, не желая рисковать.
— С подбитыми глазами и в грязных бинтах.
— Тогда пошли!
Мы пробрались сквозь мокрую одежду, которую Лении разрешали сушить на улице. Приходилось постоянно отворачиваться, чтобы мокрые тряпки не били нас по лицу. Потом мы вошли в помещение.
Прачечная Лении. В лицо ударил пар, от которого мы чуть не рухнули на пол. Мальчишки, работавшие в прачечной, стояли в лоханях с горячей водой и топтали белье. Вода доходила им до маленьких потрескавшихся коленок. Было очень шумно, слышался плеск белья, топот ног, глухие удары, звон котлов, ударяющихся друг о друга, — и все это в небольшом замкнутом пространстве, где звуки еще и повторялись эхом. Прачечная занимала весь первый этаж, а также задний двор.
Нас встретили насмешки неряшливо одетой, обутой в стоптанные сандалии владелицы. Ления, вероятно, была младше меня, но выглядела на сорок. У нее было усталое, изможденное лицо, а через край корзины, которую она несла, свешивался отвислый живот. Из-под выгоревшей ленты, охватывающей голову, выбивались пряди вьющихся волос. При виде моей красавицы Ления расхохоталась грудным смехом.
— Фалько! А твоя мать позволяет тебе играть с маленькими девочками?
— Красавица, да? — я говорил вкрадчиво, при этом мое лицо приняло слащаво-учтивое выражение. — Я заключил неплохую сделку на Форуме.
— Ты не очень-то увлекайся, — насмешливо заметила Ления. — Смаракт велел намекнуть: или платишь, или его мальчики с трезубцами займутся кое-какими нежными частями твоего тела.
— Если он желает вывернуть наизнанку мой кошель, то ему следует представить счет в письменном виде. Скажи ему…
