Ты в залу лучшего музея. Ведь не совсем уж все мертво В твоей душе невольно братской, Я был любовник верный твой, И трогательный, и дурацкий! 1931
Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.
Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.
Поэма никогда не стоит
Улыбки сладострастных уст...
А.Пушкин
Смотри: по крышам шаг ломая, Ночь бегло прячется пред днем. О, сколько ветра, сколько мая В желанном шепоте твоем! Между возможным и химерой Нет силы проложить межу, И как в неслыханную веру, В твою любовь перехожу. И громко радуюсь при этом, Твердя в жасминовых стихах, Что ты, весна, зимой и летом Владычествуешь впопыхах! И грозной путаешь морокой Намеченных судеб русло. И сердце стало синеоко Всей анатомии назло. О, пусть в грядущих поколеньях Меня посмеют упрекать, Что в столь чудесных сновиденьях Я жизнь свою сумел проспать, Что не умел шептать я тише, Чем половодие в крови, Что лучшее четверостишье Ничтожнее, чем миг любви. И сердце поступью недюжной Обязано установить: Все незначительное нужно, Чтобы значительному быть! 1933
Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.
Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.
В.Брюсову
Ты раз сказал нам, что на «сердце» Балладу написать хитро; Что, как у всех теперь – Пьерро, Конечно, будет в ней – Проперций; Что рифм на «сердце» две иль три. Но чем трудней, тем больше перца Для футуриста-иноверца! Пишу балладу на пари!.. Зову народы все – венгерца, Что в Львове расхищал добро, И выдумавшего тавро Живущего на юге терца,
