тону, что тему лучше не развивать. Вместо этого он спросил:
– Как тебя зовут, парень?
– Элиа.
Что ж, неплохое имя. И ведешь ты себя достойно, решил Ольг. Еще бы знать, какая нелегкая заставила тебя идти через места, которых ты боишься до дрожи в коленях.
– А я Ольг.
– Я знаю.
Они снова надолго замолкли. Ольг замерз. Дождь, хоть и перестал лить как из ведра, все равно продолжал накрапывать, проникая под одежду и холодя тело. Кольчуга, казавшаяся такой нужной в замке, стала тяжелой и совершенно лишней. Но надо было терпеть. По подсчетам Ольга, через пару часов должен был появиться маленький остров. Там можно будет переночевать и разжечь костер. Но сначала до него нужно добраться.
Дон, ведомый Элиа, пофыркивал и испуганно переступал с ноги на ногу, но не пытался вырваться. И на том спасибо. Ольг уже готов был изменить свое первоначальное мнение о том, что огромный конь будет только обузой. Возможно, и дальше все будет хорошо. Хотя иллюзий насчет собственной везучести сын тана не питал никогда.
Элиа, шагавший сзади, по прежнему ничего не говорил. В наступившей тишине были слышны лишь звуки дождя и шагов, да еще их тяжелое дыхание. Наступала середина ночи: самое время, чтобы спать в уютной теплой кровати и видеть приятные сны. Тем, кто бодрствует в это время, приходят на ум странные, полные беспокойства мысли. Ольг подумал о том, что в темноте он вполне мог ошибиться, и пойти другой, ошибочной тропой, и, вполне возможно, что они сейчас идут вглубь страшной трясины. Тем более, что когда-то поставленные вешки были малозаметны и ясным днем, не то что сейчас. Ольга от этой мысли прошиб холодный пот.
Чтобы отвлечься от дурных мыслей, он обратился к Элиа.
– Здесь страшновато ночью. Ты не боишься?
Элиа ответил – быстрее, чем полагалось бы:
– Нет. А ты?
Ольг нервно рассмеялся:
– Я боюсь? Я боюсь, что я мало боюсь! Ничего, скоро должна быть твердая земля. Уже скоро.
Небольшой островок суши возник внезапно. Под ногами, только что по щиколотки уходившими в воду, возникло что-то твердое. Ольг осветил пространство перед собой: перед ними была больная земля, поросшая чахлыми деревцами. Но все же, это был ночлег.
Ольг первым выбрался на берег и с наслаждением растянулся у подножья дерева. Элиа вывел Дона и прилег рядышком.
– Устал? – спросил Ольг, вставая, чтобы развести костер.
– Ничего, переживу, – ответил Элиа и тут же заснул.
Ольг проснулся от сдерживаемого всхлипывания. Плащ, которым он накрыл было задремавшего Элиа почему-то оказался на нем самом. Было тепло и уютно, но спать пока не хотелось, и он присмотрелся к Элиа.
Мальчишка сидел у костра, обняв колени руками. Волосы, показавшиеся Ольгу темными, на самом деле отдавали медно-рыжим оттенком. По грязным щекам пролегли две светлые полоски – от слез.
Ольг не любил слез; его раздражало, когда люди открыто проявляют свои чувства. Он встал, подошел к костру и сел рядом.
– Мама умерла,- сказал Элиа, ни кому не обращаясь,- И Дэни, и Лин. И папа с Ником тоже, наверное. Почему?- горько прозвучало в ночной мгле.
– Это твоя семья, да?- робко спросил Ольг. Его семьей был отец, который вечно был занят делами и почти не обращал внимания на сына.
Элиа кивнул.
– А я отца оставил,- сказал тан,- Я бы не ушел, да он приказал. Сказал, что я должен выжить.
– Мне тоже отец приказал. Не понимаю, ради чего. Какая разница… Королевский род… Кому он нужен, королевский род.
Ольгу показалось, что мальчик бредит. Он рассказывал о поручении своего отца, о королевском роде, и Ольг окончательно понял: Элиа сошел с ума в эту страшную ночь, потеряв всех своих близких. Он слыхал про такие случаи, когда люди сходили с ума, после гибели тех, кого любили, думали, что они еще живы или еще что-нибудь похожее. Его смущало только одно: во всем остальном Элиа рассуждал вполне здраво, даже для двенадцатилетнего мальчишки. Но вероятно так и должно быть, он ведь никогда раньше не видел сумасшедших.
Одно Ольг понял наверняка: теперь ему придется взять на себя ответственность за этого малого. Потому что он – тан, и его обязанность защищать слабых. Потому что он старше и должен оберегать младших. Во всем есть тайный смысл, как был тайный смысл в том, что произошло нападение на Нарит, и тан заставил своего сына покинуть замок. И он, этот смысл, заключался в том, чтобы встретить и помочь Элиа.
Ольг тронул Элиа за плечо.
– Ложись спать. С рассветом тронемся в путь.
Солнце, которое, казалось, больше никогда не взойдет над горизонтом после страшной ночи захвата замка, поднималось на востоке огромным золотым шаром. Оно быстро встало высоко в небе и осветило болота.
Элиа и Ольг шли уже давно. Дон покорно плелся за Элиа, утратив весь свой знаменитый норов, и даже не пытаясь сопротивляться. Должно быть, здешние края его угнетали. Элиа шел безразлично. Он больше не плакал – в какой-то момент заканчиваются любые слезы и сменяются равнодушием – и, по большей мере, помалкивал, только изредка подбадривал Дона. На Ольга же внезапно навалилась страшная, чисто физическая, усталость, и он знал почему. Так бывает, когда долго держишь себя в узде, а потом на мгновенье позволяешь себе забыться. Но Ольг не мог позволить себе расклеиться. Причин на то было несколько: и места, которыми они продвигались к дороге, и его несчастный спутник, и ощущение собственной вины перед теми, кто остался Там. И он шагал и шагал вперед, заставляя передвигаться ноги, вязнущие в земле.
Ольг поневоле все время вспоминал, как шел этими тропами ребенком. Почему-то тогда, много лет назад, ему совсем не было страшно. Он помнил свое восхищение непугаными птичьими стаями, огромными, ничего не боящимися кабанами, трещавшими ветками на островах, тайнами, которые хранили непроглядные дали. Теперь ему казалось, что тем мальчишкой был не он, а кто-то другой.
– Ты бывал здесь раньше,- хрипло сказал Элиа,- Когда?
Ольг, не сбавляя шага, двигался по нетвердой земле. Он даже не обернулся, чтобы ответить на вопрос, заданный Элиа. Это и так мучило его много лет, и он не собирался выкладывать все полузнакомому странноватому парню, что бы там их теперь и не связывало.
Солнце быстро спряталось обратно за облака, и очарование местности тут же пропало, сменившись прежним унынием. Начался хмурый осенний дождь, к которому, казалось, все уже привыкли: и юноша, и мальчик, и огромный вороной конь.
Они устроили привал на островке твердой земли, и развели костер. Ольг, сам на пределе своих возможностей, с тревогой заметил, что Элиа совсем выбился из сил, но упрямо
