До окончания рабочего дня оставалось уже менее получаса, когда к воротам подкатили две совершенно одинаковые «Тойоты» с крутым экипажем «на борту». Стасис в это время сидел на скамейке перед боксом, мрачно посасывал сигарету и считал последние минутки выпавшего на его долю сурового испытания. Увидев вышедших на машин парней, он с тоской почувствовал, что дело у них именно к нему.
Так и оказалось. Только вот за желанием непременно сегодня выяснить, почему не работает печка (это летом-то!) скрывалось нечто подозрительное.
Лишь выданная в качестве аванса свеженькая двадцатипятка отмела все сомнения на задний план, и Стасис в меру энергично взялся за работу.
Изучая приболевший агрегат, он не заметил, как все остальные закончили свои дела и разошлись по домам.
— Что, один остался? — дружески поинтересовался плотный верзила, наблюдавший за электриком с заднего сиденья машины.
— Наверно, — Стасис безразлично пожал плечами. — Время-то рабочее уже вышло.
Гонимый желанием поскорее покончить с ремонтом, он не обращал никакого внимания на странных клиентов, изучающе поглядывающих на него и «шарящихся» но всей территории фирмы. Однако сосредоточиться на работе никак не удавалось.
— Слушайте, мужики, — сдался, наконец, Стасис. — Давайте на завтра отложим. Туго я сегодня соображаю — не выспался ни хрена.
Мужики переглянулись. Тот, что поупитаннее, усмехнулся:
— Настоящий боец всегда должен быть о форме.
— Чего? — поморщился Стасис, настораживаясь.
Самый рослый из четверки, обладатель наиболее симпатичного, густо загорелого лица с маленьким шрамом на лице, вкрадчиво, почти доверительно пояснил:
— Нам сказали, что ты очень крутой, — он приблизился к Стасису на расстояние в полшага и, глядя на него с верха своих ста девяноста, добавил:
— Хотелось бы проверить.
После столь откровенного намека даже у такого отпетого оптимиста, как Стасис, сомнений быть не могло: бить собрались, причем все четверо на одного. Стасис тяжело, прерывисто вздохнул: дошло мол. В его сигнале была и пометка: неохота, братцы. Но он не делал на ней акцентов, ибо знал — не поймут. То есть — даже и знают, что «настоящий боец» сегодня с превеликим трудом по поверхности земли-матушки перемещается, а ведь только радуются.
— Кто же это такой знаток моих способностей? — поинтересовался Стасис, оттягивая время и пытаясь собрать хоть какие-то силенки. — Он уже не желает утвердиться в своем мнении?
— Ха! — расплылся загорелый. — У этого паренька наблюдается присутствие чувства юмора.
Толстяк повел плечами, отодвинул воротник джинсовой куртки от шеи чуть назад и упер ладони в бока:
— Начнем, пожалуй?
Стасис отступил на пару шагов назад, поджался:
— И сколько же в его глазах в тот момент было сострадания…
В следующую секунду одни из четверки бросился к Стасису, и, целясь ему в глаз, с внушительной силой вынес квадратный кулак вперед. Стасис едва успел изобразить дерганый, не очень удачный блок предплечьем левой руки, отнесший все же удар от головы чуть в сторону.
— О-о, — загорелый вяло похлопал в ладоши. — Счет в вашу пользу, сэр; один — ноль. Любопытно, каким он будет в конце нашей товарищеской встречи?
Стасису не понравился развязный тон комментатора. Но поскольку до него было далековато, он выместил все раздражение на его приятеле, так нагло совсем недавно ринувшемся в бой. Не успела на его невзрачном лице смазаться ехидная улыбочка, как кулак Стасиса с еле слышным свистом мелькнул от плеча и внешней стороной хлопнул по впалой щеке. Пока ошарашенный парень менял выражение скошенного лица, Стасис подпрыгнул и с хрипом почти предельного усилия резко распрямил согнутую в колене правую ногу. Носок промасленной кроссовки ухнул в подбородок парня, зубы изумленно клацнули, и, выгнувшись дугой назад, он рухнул на покрытый толстым слоем затверделой грязи пол.
Сотоварищи поверженного мигом посерьезнели и поджались, готовясь к нешуточной драке.
— Теперь уже и в самом деле одни — ноль! — с улыбкой сообщил Стасис, приободренный неожиданно быстрым первым успехом. — Полагаю, для полной победы четырех очков вполне хватит…
— Не обольщайся, — мрачно посоветовал загорелый. — За тебя назначена слишком хорошая плата, чтобы все так хорошо закончилось.
«На меня кто-то неплохо ставит; — подумал Стасис с тоскливой гордостью.
— Четыре к одному, плюс немалые „бабки“… Знать бы, кто этот индюк».
В размышлениях своих он допустил небольшую ошибку, ибо против него было уже не совсем четыре человека. Однако на оставшихся троих выпали основные трудности. Взялись они за Стасиса всерьез, да и оказались намного круче своего приятеля.
Стасиса в его не слишком еще длинной жизни били достаточно, чтобы он мог теперь отличить опытного бойца от обычного уличного хвалыги. И он сразу и с полной уверенностью отнес противников к первой категории. Ибо били его очень больно, потому что по-настоящему сильно, точно и кучно. Еще бы шестерка кулаков размером с пудовую гирьку, да по такой миниатюрной мишени, как Стасис!
Уже через минуту побоев парень осознал, что долго так не протянет.
Опытные громилы отлично знали, что каким бы королем драки их «подопечный» ни был, ему не устоять против одновременно нападающей тройки. А посему не останавливались ни на секунду. Кое-что и им перепадало от щедрого недруга, но это не шло ни в какое сравнение с его потерями!
В одни удачный миг Стасис все же сумел отступить на спасительный шаг назад, вытянулся в струну и во все горло заорал нечто нечленораздельное, однако и очень жуткое. На секунду все трое его мучителей опешили и замерли, осознав свою ошибку лишь тогда, когда Стасис махнул в воздухе ножками, на лету поворачиваясь вокруг оси, прыгнул на руки и окончательно приземлился на широко расставленные ноги метрах в трех от прежнем точки.
Теперь он возымел долгожданную возможность маневра.
Слаженность в рядах тройки пропала. Первым опомнился толстяк, дернулся вперед — и был встречен Стасисом, который совершил высокий прыжок с разворотом и изо всех сил носком ступни разгибаемой ноги заехал ему в удачно подставленную пухлую щеку. Последовал звонкий шлепок, и заплетающимся шагом толстяк засеменил бочком в заданном направлении.
Немало изумленный тем, что жертва его сокрушительного удара еще ходит, широко распахнутыми глазами Стасис проследил, как толстяк добрел до ближайшего верстака и, оперевшись на него, замотал одурелой головой.
«Передохни, приятель», — решил Стасис и бросился к загорелому — явно самому грозному своему противнику.
Удар не удался: запястье было крепко схвачено неподалеку от ненавистного лица.
— Нельзя! — с улыбкой пояснил загорелый.
Подобная легкость в обращении обидела Стасиса до глубины души. Да еще рядом стоящий длинноволосый уродец засиял так, словно именно он принес своей команде дополнительные баллы.
— Ты-то че лыбишься? — рявкнул Стасис, не очень сильно, но вполне душевно смазал ненавистную улыбку грязной подошвой кроссовки и едва успел перехватить мчащееся к его горлу предплечье загорелого.
— Молоток! — похвалил тот, отстраняясь, и покосился на приятеля, вытирающего лицо ладонями. — Но товарищеской ничьи не получится.
В следующее мгновение он подсек ногу Стасиса, вынудив того упасть боком на пол. Но стремительно опускающаяся туфля была перехвачена возле живота и даже чуть вывернута. Резким движением загорелый вырвал ногу из захвата и тут же попытался пнуть поверженного другой ногой.
Однако Стасис уже откатился в сторону и вскочил на ноги с улыбкой озверевшего людоеда.
— Ловите кайф, ублюдки! — посоветовал он, в одни прыжок достиг приходящего в себя толстяка, стоя
