удерешь. И он танцевал, глядя себе под ноги, оступаясь и сбиваясь с шага. Орионовна не сердилась, терпеливо подсказывала:
- Музыку слушай, музыку, а ноги - они сами пойдут, как только ты услышишь музыку…
Она и других ребят подбадривала, а некоторых даже прихваливала. Оставив ненадолго Пантелея, она подошла к Лионеле Карповне и вместе с нею дирижировала танцами, напевала. Пантелей уже высматривал местечко на скамье, когда Орионовна подозвала Капу и подтолкнула к Пантелею:
- Займись моим партнером. Он уже почти умеет!
Сделали несколько шагов, и ноги Пантелея одеревенели от напряжения. Он остановился. Капа стояла рядом, давая ему отдохнуть. В ее черных мохнатых глазах было спокойное внимание, и Пантелей решил: постараюсь, станцую, как следует! Но скоро Капа остановилась и придержала Пантелея за руку:
- Танцуй свободно, как ходишь… Посмотри, вон…
Валерий Васильевич танцевал с Валерией Васильевной. Они танцевали, и музыка равнялась по ним. Она вроде бы даже замедлялась, когда Валерий Васильевич медленно переставлял ногу, которая болела. Музыка как будто даже затихала, когда Валерий Васильевич что-то говорил Валерии Васильевне. Они шли - глаза в глаза. Он заговаривал, а она слушала и кивала едва заметно: понимаю, продолжайте, продолжайте…
- Говорить надо? - спросил Пантелей. - О чем?
В глазах Капы блеснул смех, но сказала она сердито:
- Ни о чем!
Аккордеонист Толик устал. В колоколе репродуктора что-то хрипело и стучало.
Валерий Васильевич пошел к скамейке - передохнуть. Бастик Дзяк уступил ему место, а сам стал рядышком, помялся:
- Валедий Васильевич, а кто вам Валедия Васильевна?
- Коллега… Товарищ по работе…
- А Идина Додионовна?
- Тоже товарищ по работе…
- А почему вы все вдемя только с Валедией Васильевной даз-говадиваете?
- Разве?
- Ага!
Заиграла музыка, Валерий Васильевич поднялся и развел руками: мол, видишь, некогда отвечать на твои вопросы.
Усилия Орионовны не пропали даром - ребята кое-чему научились, а научившись, стали охотнее выходить на площадку, покорно выполняли требования своих партнерш. И тут случилось непредвиденное.
Увлеченно танцевавший Санька Багров вдруг качнулся, вываливаясь из ряда. Пары сбились. А Санька попытался вернуться на место, но его повело - он едва не рухнул на бетон. Орионовна подхватила его, и он на ослабевших ногах побрел к скамейке. Санька согнулся, вдавил кулаки в живот, икал и постанывал.
Малышей сдуло с ближайшей скамейки. Санька лег на нее, лицом к спинке. Резко вытянулся, дернулся, свернулся калачиком, заохал через силу:
- Ой-и… Мамочка!… Ой-и…
Растерянная Орионовна гладила его голову, просила:
- Что с тобой, Александр! Ну, скажи же, что с тобой?…
Санька корчился, невнятно жаловался:
- Уммми-раю…
Перекрывая все звуки, взлетел пронзительный голос Бастика:
- Багдов умидает! Сам он сказал, сам!… Доктода!
Валерий Васильевич подсунул под Саньку руки, сказал Орионовне:
- Я его в медпункт отнесу…
- Что вы! - всполошилась Орионовна. - А вдруг хуже станет.
- Доктода! - вопил Бастик.
- Замолчи! Я уже иду за ним! - воскликнула Валерия Васильевна и побежала в сторону медпункта.
Плаврук Эммануил Османович, который никогда прежде на этой площадке не появлялся, теперь примчался, склонился над Санькой, допытываясь:
- Ты узнаешь меня, Багров? Багров, это я. Скажи, что с тобой, скажи, Багров, и я окажу тебе первую помощь! Первую помощь!
Орионовна оттеснила плаврука, загородила Саньку собой:
- Ни в коем случае! Никакой самодеятельности! Поскорее доктора!
Лионела Карповна разгоняла ребятишек, отстраняла взрослых:
- Не надо толпиться возле больного: ему необходим воздух! Санька терял силы и нечленораздельно мычал:
- Ыииии… Умммм…
Доктор взлетел на площадку, как большая белая птица, - крыльями развевались полы халата. Он поднял руку, потребовал:
- Музыку!… Убрать!…
И музыка оборвалась, точно радист услыхал доктора.
- Минуточку! Сейчас разберемся!
Только доктор подскочил к Саньке, только взял руку, чтобы пульс нащупать, как случилось еще более непредвиденное: «умирающий» легко встал, потянулся, хихикнул:
- Чего вы? Я - ничего…
Все застыли, а Санька вразвалочку пошел по площадке, будто круг почета делал. Все провожали его глазами и не могли рта раскрыть.
- Продолжайте, танцуйте, - помахав рукой, разрешил Санька.
И тут плаврук пришел в себя:
- Утопить тебя мало!
Орионовна заплакала:
- Ну, Багров!… Ну!
- Во дает! - восхитился Олег Забрускин. - Ложный вызов! «Скорая» приехала, а больной - здоров.
А доктор, удивив окружающих, рассмеялся:
- И хорошо, что здоров, хуже было бы, если бы он по-настоящему захворал!
Саньке не удалось закончить круг почета. Репродуктор на столбе кашлянул и металлическим тенорком сообщил:
- Пионер пятого отряда Александр Багров, вас вызывает начальник лагеря!
Санька струхнул. Спрыгнул с площадки, но дать стрекоча не успел - угодил в объятия Полторасыча:
- Что теперь ты учудил? - тихо поинтересовался завхоз.
- А ну их! - огорченно отмахнулся Санька. - С ними шутишь, а они… не понимают шуток, а я - отвечай…
- Сам пойдешь или сопровождать?
Санька уронил голову набок, долгим взглядом посмотрел на Полторасыча и сказал:
- Сам…
И поплелся. Глядя на него, невольно подумаешь: человек и вправду заболел и, не желая утруждать других, сам добирается до пункта первой помощи…
Что там у начальника было, как разговор сложился, никто не узнал. Мальчишки и девчонки наседали на Саньку, а он отделывался одной фразой:
- Побеседовали по душам…
Мальчишек злило, что Санька туману напускает, вместо того чтобы рассказать об увиденном и услышанном. Девчонок злило, что Санька так легкомысленно держится, умнее всех себя считает! В пятом отряде назревала буря, но не разразилась - началось построение на вечернюю линейку.
Отряды заняли свои места, и председатели советов отрядов ждали команды председателя совета дружины подготовиться к рапортам. И тут хвост пятого отряда, где стояли самые маленькие, изогнулся в сторону кустов и сыпанул с дорожки.
