дней. С каждым днем возрастает вероятность того, что люди вообще забудут о человеке в грязной черкеске, сошедшем однажды с парохода.
Выяснить у полового адрес княгини не составило труда – деньги освежают память прислуги. Имение «Кипарисы» находилось в шести верстах от города, если ехать по дороге вдоль моря.
Борис посмотрел на косые лучи солнца и принял решение. За небольшую плату он подсел к татарину в арбу, заполненную пустыми корзинами. И хоть волы плелись еле-еле и татарин всю дорогу тянул что-то заунывное, но вот уже показалось вдали имение.
Шлюпка мягко ткнулась в транцы у борта броненосца «Мальборо». Горецкий ловко вскарабкался по шторм-трапу. На борту его ждал мистер Солсбери, необычайно импозантный в форме капитана третьего ранга флота его величества.
Горецкий, поздоровавшись с англичанином, выразительно посмотрел на его погоны. Тот, перехватив этот взгляд, усмехнулся и сказал:
– Легенда, легенда, мистер Горецкий. Ведь вы, как я понимаю, тоже не совсем подполковник?
Обменявшись улыбками, старые знакомцы проследовали в салон, где, как и всюду на необозримых просторах Британской империи, в пять часов был накрыт чай.
– О, «Эрл Грэй»! – отметил Горецкий, уловив легкий аромат бергамота. – Мой любимый сорт!
– Если позволите, я пришлю вам ящик.
Стюард подал крекеры и удалился.
– Как я понял, вы до сих пор не нашли список турецких агентов. – Солсбери с ходу перешел к деловой части разговора.
Горецкий помрачнел:
– Да, к сожалению, это так. Однако нам удалось разоблачить одного агента, работавшего прямо у меня под носом в контрразведке.
– Я слышал об этом. Кажется, в этом есть заслуга молодого человека, который был у вас на подозрении и которому вы организовали «побег» в Батум?
– Да, и, должен сказать вам, его «побег» оказался необыкновенно удачным. Вы, разумеется, знаете о попытке нападения на вашу миссию в Батуме?
– Еще бы! Генерал Кук-Коллис устроил всем службам жестокий разнос: мало того что прямо на территории Британской миссии едва не убили закавказских дипломатических представителей, даже уничтожили турецкую террористическую группу вовсе не англичане, а какой-то невесть откуда взявшийся сброд…
Горецкий негромко засмеялся и сказал:
– Вы должны быть по гроб жизни благодарны моему молодому «беглецу». Уничтожение турецкой группы – его рук дело, а что до сброда – он использовал тех людей, которых смог найти. Кроме того, при этой операции он убил нашего с вами старого знакомого.
Солсбери удивленно поднял брови:
– Так это он убил Вэнса, новичок?! Я поздравляю вас: у этого молодого человека блестящее будущее.
– К сожалению, я еще не сумел убедить его работать на нашу службу, – со вздохом произнес Горецкий.
– Что ж, я в вас верю – убеждать людей вы всегда умели. Что же касается списка агентуры…
Горецкий чертыхнулся про себя и сухо произнес:
– Что касается списка агентуры – мы продолжаем поиски.
Мистер Солсбери согласно прикрыл глаза, потом отхлебнул чаю.
– К сожалению, моя миссия скоро закончится, я должен буду вернуться в Лондон. Сэр Уинстон ждет моего доклада.
– Как я понимаю, твердая позиция Первого лорда адмиралтейства не находит сейчас понимания в вашем правительстве? – Аркадий Петрович, в свою очередь, отхлебнул чаю и приготовился к неспешной беседе.
– К сожалению, Ллойд Джордж находится в зависимости от профсоюзных лидеров. Мы выводим свои войска из Закавказья. Счастье еще, что убедительное выступление закавказских делегатов на Парижской мирной конференции заставило премьер-министра сохранить контингент в Батумской области. Наши солдаты придадут некоторую уверенность либеральному правительству Грузии.
– Я думаю, батумская нефть также была достаточно убедительным аргументом, – вставил Горецкий.
Он откусил кусочек крекера, намазанного мармеладом из жестяной банки, и поморщился украдкой. Мармелад отдавал горечью апельсиновой корки.
– Конечно, это так, – продолжал Солсбери. – Немаловажную роль сыграли ваши последние успехи на фронте…
Горецкий помрачнел и заговорил:
– Наши армии[14] продвигаются вперед, но, боюсь, это продлится недолго. Тылы наши плохо организованы и заворовались, снабжение войск поставлено из рук вон плохо, а красные проводят мобилизацию за мобилизацией, собирают против нас колоссальные силы. Конечно у них большой недостаток опытных военных кадров, но огромный численный перевес, большое преимущество в артиллерии. Сейчас, когда Колчак отброшен, Южный фронт стал для Троцкого и Ленина направлением главного удара.
– Я говорил вам, что генерал Деникин не справится со стоящей перед ним огромной задачей. Если бы на его месте был Лукомский…
– Александр Сергеевич не пойдет на это, – твердо произнес Горецкий, – да кроме этого, его кандидатуру не поддержат высшие офицерские круги. Насколько мне удалось прощупать настроения генералов, они скорее согласились бы с кандидатурой барона Врангеля.
Жуя невкусный крекер, он вспомнил пироги Марфы Ипатьевны, а также варенье – абрикосовое, кизиловое, алычовое – и посмотрел на англичанина с плохо скрытым чувством превосходства.
Солсбери поднял на своего собеседника внимательный взгляд:
– Может быть, это действительно интересный вариант. Петр Николаевич Врангель – сильный, решительный человек, прекрасный организатор. Либералом его не назовешь. Но вместе с тем он готов в случае политической необходимости пойти на серьезные реформы. В войсках у него огромный авторитет…
– Я смотрю, вы прекрасно осведомлены обо всех наших делах, – констатировал Горецкий.
– Ноблес оближ, – ответил Солсбери и тут же повторил по-русски: – Положение обязывает. Что ж, немедленно по прибытии в Лондон я передам Первому лорду адмиралтейства то, что вы мне сообщили.
Борис прошел по ухоженной подъездной аллее, обрамленной кипарисами, и вышел к белому дому в мавританском стиле. Дом был невелик, причудливой архитектуры. После бесчисленных разграбленных имений России и Украины этот прекрасно сохранившийся богатый и ухоженный дом и парк казались Борису удивительными, словно он попал в дореволюционное, а то и в довоенное время.
Дальше чудеса продолжались. Когда Борис ударил в дверь прекрасно начищенным медным дверным молотком, перед ним возник на пороге самый настоящий дворецкий в сильно потертой, но все же ливрее. Борис почувствовал себя даже не в довоенной эпохе, а чуть ли не в XVIII веке.
– К госпоже княгине, – сказал он дворецкому, невольно стушевавшись перед его потертым великолепием.
Дворецкий, не шелохнувшись, внимательно осмотрел Бориса с ног до головы и чуть неприязненно спросил:
– Как доложить?
– Ордынцев Борис Андреевич, из Петербурга.
– Извольте подождать. – И дверь захлопнулась перед носом.
Ждать пришлось достаточно долго, Борис уже подумал, что о нем забыли. Наконец дверь снова отворилась, тот же дворецкий взглянул на Бориса еще более высокомерно и вымолвил:
– Пожалуйте! – таким тоном, что всем становилось ясно: его бы, дворецкого, воля, он бы такого ничтожного посетителя и на порог не пустил.
