какой-то ступор, обратный эффект возбуждения. На память пришли чьи-то стихи:
«Ничего себе — серая жизнь!», — подумал о происходящем Сергей, усмехнувшись, но все равно стихотворение очень соответствовало моменту, неизвестно, почему. Он взглянул на часы — до срока, назначенного им, оставалось полчаса с какими-то копейками…
Они появились внезапно — словно вынырнули из серого воздуха. Три раскошных, дорогих автомобиля, все — цвета «мокрый асфальт», все — того редко встречающегося у нас в стране класса, когда на шасси джипа ставиться салон «бизнес-класса», и в результате получается машина, способная преодолеть российскую грязь и дорожные хляби, при этом оставаясь по уровню комфорта настоящим лимузином.
Машины свернули с дороги на самом краю пустыря, немного проехали по снегу и остановились. До них было метров двести, они застыли стально-черными слитками металла, практически неразлечимые на фоне древесных стволов. Тонированные стекла отражали серость окружающего пейзажа.
— Приготовся! — тихо сказал Хосы Воронцову, и Сергей достал пистолет, снял его с предохранителя и передернул затвор, загоняя один патрон в ствол.
Из крайней машины «центровиков» вылез человек в черном кожаном плаще и не спеша пошел к «хонде». Он шагал, чуть проваливаясь в неглубоком снегу, аккуратно обходил замерзший собачий кал — пустырь, видимо, был излюбленным местом выгула собак у всей округи.
Не доходя до машины Хосы метров пяти, «черный плащ» остановился и махнул рукой, мол, вылезте кто-нибудь! Руслан Кимович повернулся к Срегею:
— Пригнись, Сергей Степанович, пусть они пока тебя не видят!
Потом он приоткрыл стекло, вопросительно мотнул головой. «Черный плащ» негромко сказал:
— Один из вас, вместе с Прибором, идет к середине поляны, останавливается там и ждет. Мы выводим женщину, подводим её, забираем Прибор, и расходимся! Понятно?
Хосы кивнул, потом сказал:
— У меня встречный план: мы выезжаем на середину на машине, а вы идете пешком и ведете Воронцову!
— Одну минуточку! — «черный плащ» вытащил рацию и что-то забубнил в нее, видимо, советуясь с начальством.
Воронцов, по прежнему согнувшийся в три погибели на переднем сидении, с кряхтением спросил:
— Зачем все это?
— На машине мы можем сразу уехать, а пешком… Вообщем, нас могут убрать, пока мы будем идти!
Посланник Центра закончил переговоры, спрятал рацию и крикнул:
— Медленно двигайтесь за мной!
«Хонда» тронулась, затрещал ломающийся под колесами наст. Хосы вел машину со скоростью пешехода, соблюдая дистанцию. Через минуту идущий впереди человек поднял руку — достаточно! А сам, не оглядываясь, ушел к своим.
Тянулось время. Воронцов, выпрямившись, с хрустом разминал пальцы — его нервы были на пределе, ему даже показалось — раздайся сейчас рядом какой-то громкий и неожиданный звук, и он умрет от разрыва сердца!
Двери двух машин Центра открылись одновременно, из одной вылез «черный плащ», а из другой двое вывели женщину в овчином тулупе, с натянутой до подбордотка вязаной черной шапочкой.
Секунду помешкав, «центровики» двинулись в сторону «хонды», ведя Катю под локотки, ведя бережно, и даже, как показалось подглядывающему в просвет между сиденьями Сергею, предупреждая её о ямках и рытвинах на тропинке.
В том, что это Катя, Сергей не сомневался ни одной секунды — вон, под незастегнутом тулупом виднеются знакомые коричневые шерстяные брюки, водолазка, коричневый же жакет — в этом костюме Катя обычно ходила на работу. Но почему они закрыли ей лицо?
— Почему они закрыли ей лицо? — вдруг вслух спросил Хосы, и сам себе, и Воронцову ответил: — Не хотят, что бы она видела их лица! Да… Но мы-то их видим!
И вдруг бросил на Сергея быстрый и тревожный взгляд:
— Это — Катя?!
Воронцов кивнул, но не так уверено и решительно, как хотелось бы — в самый последний момент что-то его смутило! Но что?
— Ты не уверен? — опять спросил Хосы, и глаза его вытянулись в одну узкую-узкую щелочку, прерванную посредине лица тонкой переносицей.
— Я… не знаю… Что-то… Одежда ее… Походка… На этих колдобинах не поймешь! Не знаю…
— Думай, вспоминай! — Хосы зачем-то с треском отстегнул клапан на бушлате, и опять обратился к Воронцову:
— Какие-нибудь характерные детали, в походке, в одежде, в обуви!
Сергей на секунду замешкался, и вдруг до него, что называется, «дошло»: «В обуви! Ну конечно! В тот день Катя ушла на работу в «нелюбимых» полусапожках, черных, на среднем каблучке, продавали их с такими ныне очень модными псевдозолотыми блямбами, я потом по Катиной просьбе эти блямбы снял! А у этой… которую ведут… Блямбы на месте!».
— Это не она! — крикнул Воронцов, выхватывая пистолет.
— Не дергайся! — железной рукой перехватил его руку Хосы, внимательно посмотрел в бешеные глаза Сергея: — Уверен? Обьясни!
Воронцов объяснил. Руслан Кимович секунду помедлил, глядя на приближающихся людей, потом быстро вытащил из расстегнутого кармана плоскую черную коробочку — то-ли телефон, то-ли пейджер, то- ли рацию, Сергей не разобрал, нажал на кнопку и сказал одно единственное слово: «Пустышка!».
— Где моя жена? — деревянным голосом спросил в пустоту Воронцов. Он впал в какой-то транс: «Надежды наши не сбылись, и не надежны обещанья…».
— Спокойно, Сережа! Спокойно, я сказал! — рявкнул Хосы, тут же взревел мотор «хонды», и машина, отчаянно визжа колесами, задним ходом рванулась с места. Воронцова бросило вперед, он буквально «влип» в спинку переднего сидения, но успел заметить, что шедшие к ним люди, как только «хонда» двинулась с места, тут же упали в снег, выхватывая оружие, причем «Катя» упала едва не самой первой и так профессионально и мягко, что у Сергея исчезли последние сомнения и растаяла последняя надежда — его жена никогда не стала бы, ТАК падать на жесткий снег, да ещё будучи беременной!
Выстрелов Сергей не слышал — выпрямившись, он с удивлением наблюдал, как возле машин Центра, казалось бы, прямо из грязного снега, выскакивали какие-то фигурки в камуфляже, с оружием. Вдруг что-то вспыхнуло, грохнуло, разбрасывая куски слежавшегося снега и мерзлую землю, несколь фигурок упало, остальные дружно ударили из всех стволов, и почти тут же взорвался один из шикарных джипов-лимузинов «центровиков».
«Хонда», по прежнему задним ходом, уезжала с места несостоящегося обмена, и Сергей видел завязавшийся бой «центровиков» с неизвестными камуфляжниками, как будто в перевернутый бинокль,
